Сказки мегаполиса - [6]

— Хибаре этой годов триста, не меньше, — сказал рыжий Костя. — И еще столько же простоит: кедра — вечное дерево! Потемнел, да подмыло его малеха. Так угол поднять можно, пару венцов сменить — всего-то делов! А эти сразу — ломать!.. Мы, мол, тута гостиницу на двенадцать этажей сбацаем. И реставрюги чертовы с имя в одну дудку свистят: обыкновенный, слышь, пятистенок, ценности не имеет, чинить не будем!..

— Осядь, Криночка! — рассердился Шахов. — Не мути воду-то. Там люди поумней тебя сидят, специалисты, соображают, чего надо беречь, а чего — нет!

— Специалисты?!. — задохнулся Костя так, что его огненная борода словно бы побледнела. — Сосунки! Да я…

— Кончай бузить, — хлопнул его по плечу Амир. — Тебе больше всех надо? Как начальство решит, так и будет. Верно, Семен Иванович? — он ехидно подмигнул стоявшему в стороне Пенкину.

Поняв, что отмолчаться не удастся, Сеня выступил вперед, и, набрав побольше воздуха, изрек:

— Демонтаж объекта, думаю, следует проводить по утвержденному управлением плану. Гм-м!.. — на сей раз «гм-м» получилось отличное, как громовой раскат. — Вот так! — веско добавил он, рискнув при этом взглянуть на мрачно потупившегося Костю.

— А я че, против? — буркнул тот. — Мне приказали, я делаю, — он повернулся и полез в кабину крана. — Хоть щас крышу снесу!

Машина взревела и начала задирать стрелу.

— Стой!.. Стой, зараза! — замахал руками Шахов. — Семен Иванович, — повернулся он к Пенкину, — надо бы шифер снять. Новье ведь! Позвольте?

Костя приглушил двигатель.

— Чо, Андреич, — прищурился он, — на дачку не хватает?

Ответить Шахов не успел.

— Ай-я-яй, граждане построители! — неожиданно звонко раздалось у них за спиной. — И не совестно вам?

Бригада дружно развернулась на месте: перед ними в позе Наполеона стоял крохотный старичок в огромных стоптанных валенках и куцем линялом пиджачке.

— Особливо тебе, Константин Петрович, — дедок укоризненно покачал лохматой белой головенкой. Чай, знаешь, чей дом-от?.. Викентий Мокеич, прадед твой, небось сказывал?.. Эхе-хе! Память людская… Ну, попытайтесь, попытайтесь, — старичок в сердцах сплюнул под ноги и исчез за гусеницей крана.

Двигатель вдруг чихнул и заглох.

— Кто это? — спросил оторопевшего Костю Шахов. — Знакомец твой?

— А?.. — очнулся тот. — Не, в первый раз вижу!

— Возможно, живет где-то здесь, рядом? — подал голос прораб.

— Да нет, — озабоченно откликнулся Шахов. — Больно приметный гражданин, я бы запомнил.

— Не было его тут, точно! — отрубил Амир, ловко выхватывая из пачки зубами сигарету. — Рыжий, чего он там про твоего предка трещал? — и он щелкнул зажигалкой.

— Вспомнил! — хлопнул себя по лбу Костя. — Мокеич любил вечерами байки травить про всякую нечисть. Ну, а мы с братаном, понятное дело, ухи — локаторами, и глотаем, не жуя, чего он только не наплетет. А про дом этот… Сруб, грит, у него особенный, заговоренный, будто его сам Елизар Бастрыгин ставил.

— Кто такой? Купец? — заинтересовался Сеня.

— Купец или нет, не знаю. Только Мокеич базарил, что ведьмак он был знаменитый! Мог, к примеру, дом на попа поставить или печь выкатить из горницы. Ну, понятно, под этим делом, — Костя заговорщически подмигнул. — А то ежели кого невзлюбит, или кто насолит ему, возьмет и напустит в дом голоса мертвяков. Как полночь, так они и начинают шуровать. Человек, представь, в койку, а с ним стены разговаривают, допрашивают почище прокурора. Поневоле «крыша» съедет, — Костя выразительно дернул себя за огненный чуб.

— Очевидно, он делал это с умыслом? Чтобы завладеть таким образом чужим имуществом? — осторожно предположил прораб.

— А черт его знает! — равнодушно ругнулся Костя. ~- Деньжата у него водились, факт. Как загуляет — вся улица гудит! Веселый был шибко — ухлопали его по пьянке.

— Но не все же он пропил, — сомневался Пенкин. — Тогда и цены на спиртное были несравнимо ниже. Припрятал что-нибудь на черный день, — застенчиво улыбнулся Сеня. — Зарыл, замуровал в стене какого-нибудь дома, вроде этого, а? Зачем иначе его заговаривать?

— Нда-а, — весело протянул Шахов. — Горазд же ты сочинять, Константин! Вон как фантазия-то у нашего начальства разгулялась! А вот движок-то у тебя сам глохнет.

— Да не вру я! Вот те крест! — побожился тот. — Мокеич рассказывал, честно! — Костя энергично рванул ручку стартера. — Не фурычит. Только что бухтел! — он откинул боковую крышку дизеля и забрался внутрь с головой. Было слышно, как, остервенело матерясь, Кринка пытается найти повреждение. Остальные молча курили, сочувственно поглядывая на раскрытое чрево машины.

Спустя некоторое время появился Костя, растерянный и слегка обалдевший.

— Вот это да, мужики! — он с размаху сел на гусеницу. — Все свечи в стартере выгорели, вчистую! Ниче не пойму!

— Не болтай, парень, чего не след, — посерьезнел Шахов и сам полез в двигатель. — Амир, давай сюда! — позвал он.

— Ведьмак поработал? — блеснул зубами шофер, посылая на изрытый газончик изжеванный окурок и присоединяясь к товарищам.

И только Сеня Пенкин, как завороженный, смотрел на темный, кособокий, неприметный с виду дом…

3

Ровно в десять утра Фатьянов вошел в приемную заместителя председателя горисполкома по строительству. Липочка Разумовская, смазливая и вертлявая, в открытом до «беспредела» сарафанчике сидела за столом, заваленном папками и черновиками деловых бумаг, и занималась привычным делом — трещала на новеньком «Роботроне», любовалась своим отражением в зеркале напротив и щебетала по телефону, придерживая трубку округлым нежным плечиком, которое не мог испортить никакой загар.