Сказки и предания алтайских тувинцев - [40]

— Мы — старшие братья героя по имени Бёген Сагаан Тоолай. Когда Хюрелдей угнал наш народ и наших родителей, мы бросились за ним вдогонку. А теперь сидим здесь, умирая с голода, а его так и не догнали!

Тут он вскочил, перекинул за спину свою украшенную серебром палку из сандалового дерева длиной в шесть саженей и сказал:

— Сидите здесь, я скоро вернусь!

Гнал он с горных вершин вниз, в степь, горных козлов и там убивал их, загонял он с равнин вверх на вершины гор горных козлов и убивал их, сложил из них целую гору и отдал ее своим братьям, сказав:

— Я — ваш Бёген Сагаан Тоолай! Я стал зрелым мужчиной. Моя рука достает до седельных ремешков [49], моя нога достает до стремени. Теперь-то я отомщу ненавистной мне стране! Уж утолю я там свою ненависть! А вы оставайтесь здесь до моего возвращения и ешьте понемногу, чтобы еды хватило вам надолго.

И еще настрелял он всевозможной дичи, сложил из нее высокий холм, отдал братьям и спросил их:

— В какую же мне сторону отправиться, братья?

— Ах, милый братец, — отвечали они, — откуда же нам знать, в какую тебе отправиться сторону? Идя по следу Хюрелдея, мы добрались сюда, но совсем сбились с пути!

— Вот беда, ну и глуп же я, что прошу у вас совета. Это мне следовало самому знать наперед!

И с этими словами он отправился на запад— могло ли быть иначе?

Рожденный мужем Бёген Сагаан Тоолай отправился на поиски своего врага, а было-то ему всего два-три года. Эй, шел он, шел, да и уперся в высокий завал деревьев, скатившихся с гор. «Как же мне пройти?» — подумал он. Где бы он ни искал, нигде не было прохода! Тут стал он своей серебряной палкой длиною в шесть саженей раскидывать в стороны деревья и проложил себе дорогу.

Но вскоре путь ему опять преградила высокая гора. «Как же мне взобраться на эту гору?» — подумал он. Хотел он взобраться на нее с помощью своей серебряной палки длиною в шесть саженей, но оказалось, что человеку вообще не под силу забраться на столь высокую гору. Тогда он стал своей серебряной палкой длиною в шесть саженей долбить в горе отверстие насквозь, проделал лаз и с трудом протиснулся сквозь него на другую сторону горы.

Но что это за огромное море? Там оказалось еще большое море! «Как же мне перебраться через него?» — подумал он. Но как ни велико море, люди же его переезжают! Схватился он обеими руками за свою серебряную палку длиною в шесть саженей и поплыл и таким образом перебрался. (Вот так и возник плот.)

Переплыл он это море и двинулся дальше,

Проходя годовой путь за месяц,

Проходя месячный путь за сутки,

Проходя суточный путь за полсуток.

И тут он увидел большую белую юрту-дворец, такую большую, что войлок ее крыши мог бы покрыть весь мир, а войлок ее стен мог бы покрыть всю землю. Он быстро вбежал в нее, оказалось, что это юрта Джее Мангная.

— Ого, Бёген Сагаан Тоолай, уж больно много ты о себе мнишь! Что ты тут шатаешься? Зря ты пришел, пошел прочь! — сказала жена Джее Мангная, стараясь вытолкнуть его — а что же ей было еще делать?

— Ах, беда какая! Пришел сирота в гости в вашу страну, а вы позволяете своим людям издеваться над ним! Вот уж безобразие!

Отвесил он женщине пощечину правой рукой и дал ей пощечину левой рукой, велел ей сесть, а сам занял почетное место в ее юрте. А потом сказал:

— Есть у тебя что-нибудь поесть, давай сюда!

Пока он сидел, она отрубила мясо от серого барана Борукчу, приготовила ему еду и наполнила пиалы. Да и что же ей было делать? Накормила она его, проводила к коню и отправила в путь.

— Куда ж мне теперь ехать? — спросил он.

— Поезжай на запад! — отвечала она. — Все равно тебе не проехать дальше страны Джее Мангная. Ох, как ты много о себе мнишь, сирота! Мы и не таких, как ты, видали!

Конечно, через полдня он, малый наш, добрался до страны Джее Мангная. Там стояла большая белая юрта. Войлок ее крыши мог бы покрыть весь мир, а войлок ее стен мог бы покрыть всю землю! Прислонил он к ней свою палку из сандалового дерева длиной в шесть саженей, но юрта от этого так накренилась, что он не мог бы в нее войти, даже если б и захотел.

— Да что же это за хан, если юрта у него что твой сарай — не может выдержать и одной палки!

Воткнул он свою палку на две сажени в землю и вошел в юрту.

И сказала ему жена Джее Мангная:

— Ой, беда, какое высокомерие! Зачем ты пришел, мой Бёген Сагаан Тоолай?

Он ответил:

— Эх, вот как ты говоришь с сиротой, пришедшим к вам в гости! Если ты уже приготовила что-нибудь поесть своему мужу, не дашь ли мне самого лучшего?

А она ему:

— О, как ты высоко летаешь! И не подумаю дать тебе самое лучшее из еды, приготовленной для моего мужа! Ступай-ка ты отсюда вон!

— Ой, — сказал он, — я человек, пришедший к вам в гости, и не мое ли право — отведать белого? [50]

— Эй-ей, подбери-ка свой зад да убирайся, ну и воображала же ты! — воскликнула женщина и ткнула его несколько раз кочергой и щипцами для очага.

— О, как это безобразно— прогонять гостя! Как это назвать: оскорблять меня, потерпевшего урон! — крикнул он и давай ее тузить. А что ему еще Оставалось?

— Ну и ловок ты, парень, — сказала она, приготовила еду без пара, разожгла огонь без дыма [51], положила в пиалы самое лучшее и подала ему.