Сказки и мифы Океании - [4]

На о-вах Банкс культурные герои составляют группу из двенадцати братьев, главным из которых является камнерожденный Кват. Один из братьев Квата носит имя Тангаро Умного, а другой — Тангаро Глупого. Кват сделал все «вещи» мира, вырезал из драцены людей, нашел в далеких краях «ночь» и научил братьев просыпаться утром и засыпать вечером. В версии этих сказаний на о-ве Мота завистливые братья пытаются извести Квата из-за его жены и лодки, являющихся предметом их вожделения, но Кват неизменно торжествует как над братьями, так и над глупым людоедом Квасаварой с помощью верного Маравы. Впрочем, на о-ве Санта-Мария Марава (паук) является антиподом Квата, пытается разрушить его лодку и т. п. Жители о-ва Вануа-Лава, где Кват якобы родился, считают его своим предком. На Новой Ирландии культурный герой Тагаро (Тарго) персонифицирует тотем одной из двух фратрий — ястреба. На Новых Гебридах Тагаро и его братья полностью антропоморфны и не имеют связи с тотемизмом. Антиподом Тагаро на Новых Гебридах является один из его братьев по имени Сукематуа. Они соотносятся между собой так же, как То Кабинана и То Карвуву: плоды, сделанные Тагаро,— сладкие, а плоды Сукематуа — горькие; люди, сотворенные первым, ходят на двух ногах, а сотворенные вторым — на четырех, как свиньи; Тагаро хочет, чтоб люди жили в домах, Сукематуа — чтоб они обитали в древесных стволах. На о-ве Аоба Тагаро-отец имеет десять сыновей, самый умный из которых — младший (Тагаро-мбити). Роль Сукематуа там отчасти играет Мера-мбуто. В борьбе с Мера-мбуто Тагаро-мбити проявляет черты фольклорного плута-трикстера: всячески потешаясь над глупостью Мера-мбуто, он уговаривает его мазать волосы куриным пометом и т. п., наконец, убивает его, предлагая «по очереди» сжигать жилища друг друга или уговаривая проглотить орех, который магически растет во рту у Мера-мбуто. В цикл Тагаро включен сюжет «чудесной жены», у которой герой отнял ее крылья. На Соломоновых островах аналогичную Тагаро фигуру представляет Варо-хунука с братьями.

Как видим, в Меланезии братья — культурные герои («умный» и «глупый») становятся центром циклизации не только собственно этиологических мифов, но и примитивных «сказок» и анекдотов. При этом ни культурные герои, ни повествование о них не сакрализовано, передается в значительной мере для развлечения. В повествовании имеются определенные стилистические клише, например обращение «умного» брата к «глупому» с предложением совершить то или иное дело, указание на этиологические Последствия содеянного для грядущих поколений и т. п. Собственно героический элемент в этих циклах сказаний о мифических героях очень невелик, в какой-то степени он проявляется в эпизодах борьбы с людоедами, хотя и здесь хитрость и магия остаются главным оружием. Таким победителем чудовищ оказывается не только Кват, но, например, его племянники, родившиеся после смерти матери, убитой людоедом Тасо. Мальчики мстят убийце. Герои чудесного происхождения, убивающие чудовищ, могут и не быть связаны с циклами Квата, Тагаро и т. п.

Обширный раздел повествовательного фольклора меланезийцев составляют очень разнообразные и плохо поддающиеся систематике рассказы о контактах людей с различными категориями духов. В отличие от циклов культурных героев здесь нет выработанного сюжетного и стилистического стереотипа, действие отнесено к недавнему прошлому, в качестве героев фигурирует либо безымянный «один человек», либо называются конкретные имена умерших или еще живущих родичей, соседей и т. п. С точки зрения жанровой типологии эти рассказы, отражающие анимистические верования меланезийцев и передающиеся как абсолютно достоверные, очень близки к тому, что фольклористы называют «быличкой», «побывальщиной». Вместе с тем надо думать, что эти первобытные былички сыграли существенную роль (наряду с мифами) в зарождении волшебных сказок, о чем косвенно свидетельствует и сам меланезийский материал.

Такие первобытные былички обычно начинаются с описания мирной хозяйственной деятельности — человек выпалывает сорняки, ставит силки, преследует диких свиней, собирает лесные орехи. Далее обнаруживается, что кто-то раскрадывает плоды, дичь и т. п. (нечто, напоминающее мотив «волшебного вора» в евразийской сказке). В поисках таинственного расхитителя человек попадает в жилище духов, что большей частью оказывается для человека неблагоприятным: дух его калечит, пугает, убивает, сводит с ума, что в отдельных случаях мотивируется нарушением табу. Однако случается, что дух покажет человеку свое жилище, обычаи и обряды, одарит его магическими знаниями или предметами; бывает и так, что человеку удается перехитрить духа, убить его, прогнать или спастись от него бегством. Именно последние два варианта напоминают нам настоящую сказку. Как уже указывалось, рассказы о духах включают и характерный сюжет «дети у людоеда»: То Конокономлор или Татакула в фольклоре гунантуна завлекают детей, так же как То Лагулам — братьев, культурных героев. Сказания о культурных героях и рассказы о духах — как бы два полюса меланезийского фольклора, но между этими полюсами имеется ряд промежуточных звеньев (например, встречи культурных героев с духами-людоедами или получение безымянными персонажами от духов обрядовых масок).