Сказки дядюшки Гарцештейна - [3]

— А что тут удивительного? Вы все заметили, сколько тут доктора тычут в мой многострадальный зад? Сами же смеётесь, что в мою попу каждый день делают почти столько же уколов, сколько всем вам вместе взятым! Ну, может быть, лишь чуть-чуть меньше. Думаете, что это никак не отражается на интеллекте? Но стоит только хотя бы на недельку прекратить эту иглотерапию, как я стану вас всех играючи обыгрывать!

В палате опять раздался дружный ржач... Пациенты снова начали переговариваться и показывать пальцами на оратора. Вдруг послышался шорох открываемого глазка на входной двери.

— Что там опять за шум в вашей палате на ночь глядя? — раздался рассерженный голос из-за двери, — Мне нужно принять соответствующие меры или сами успокоитесь?

— Сами, сами, — послышалось в ответ сразу с нескольких коек. И сразу всё стихло.

Эпизод 3

Очередной вечер. Палата — всё та же. После вечернего врачебного обхода больные как и всегда устроились в койках И опять все чего-то ждут.

— Слушай, Миклимаус, — спрашивает уже довольно пожилой человек, недавно поступивший в палату, — а это правда, что ты не любишь Сталина? Тут говорят, что причина твоей нелюбви в том, что при его власти отправили в лагеря какого-то твоего троюродного дядю, служившего интендантом на одном из складов. Поговаривают, что вполне за дело его туда упекли, за воровство?

— Твои больные фантазмы, сталинская отрыжка, засунь себе в ЖО, — почти перешёл на крик Гарцештейн, — я уж точно знаю, что ни за что моего дядю посадили. Совсем ни за что. Подумаешь, каких-то несчастные девять с половиной тысяч при ревизии недосчитались! У нас сейчас даже пенсию такую маленькую мало кому платят. И, вообще, мозги пора лечить, сталинрук. Твои же партайгеноссики и подставили моего любимого троюродного дядюшку. Разве виноват он, что проиграл он им несчастные эти 10 тысяч. Да и то, 500 рублей проигрыша из своих кровных заплатил!!! Да и вложил бы он эту недостачу за неделю. Навор..., прошу прощения наработал бы и вложил!!! Ты же знаешь, Сталин поощрял доносы, а вы предатели сталинских зачетов, этого не помните! Вот и настучали на него. И дали ему 10 лет в лагерях!!! А ты знаешь, что оттуда никто тогда не возвращался?! Совсем никто!!! Мой репрессированный троюродный дядя до сих пор с ужасом вспоминает то время!!!

— Врёшь ты всё, наверное, — опять раздался спокойный голос его оппонента, — что-то среди моих знакомых, отбывавших тогда наказание, я не знаю ни одного, отсидевшего ни за что. Да и твой дядя за растрату загремел!

— АПЕЛЛИРУЮ К ОБЩЕСТВЕННОМУ МНЕНИЮ! — завопил Миклимаус, — вы все видите, что этот придурок нагло тут отрицает холокост, за что в Израиле полагается виселица!!!

— Интересно, — послышался чей-то молодой голос из дальнего от оратора угла палаты, — мой брат два года отсидел тоже за растрату. Правда, не так давно. А его тоже можно приравнять к жертвам холокоста?

— Нет, — тут же ответил его сосед, — твоего брата можно приравнять только к жертвам аборта. Ибо только только жертва аборта станет хранить бухгалтерию официальную и бухгалтерию левую в одном ящике стола, которую и обнаружила ревизионная комиссия.

— Как вы можете юморить, — вскричал возмущённый троюродный племянник невинно репрессированного, — когда мы тут про жертвы холокоста говорим?

— Слышь, ты, жертва, — подал голос Валуев, — какой тебе ещё холокост приснился? Даже я знаю, что его немцы практиковали. Во время войны! И те люди, что тогда погибли, действительно, были жертвами. Царствие им небесное. — Валуев молча перекрестился, а потом продолжил, — а твой дядя в свои девяносто лет и сейчас живее всех живых! И на здоровье не жалуется. И сел уже после войны он.

— Да я так, немного перепутал, — опять завёл свою шарманку Гарцештейн, зная, что с Валуевым лучше дело до греха не доводить, — но я абсолютно точно знаю, что лично Берия подписал приказ об аресте моего троюродного дяди.

— Берия? — с удивлением спросило сразу несколько человек.

— Так он же с конца 1945 года НКВД не руководил!!! — вскричал Наполеон! — Как он мог приказ подписать об аресте???

— Ну, я даже не знаю, — замялся защитник прав дядюшки и тут же нашёлся, — наверное, он был для Берии личным врагом?!

— Знаешь, Миклимаус, — проговорил опешивший Валуев, — кто являются твоими личными врагами? Твой язык и твои мозги... Вернее — полное отсутствие последних. И как ты без них умудрился до таких лет дожить? Тебя, единственного среди нас, сюда за дело упекли. И жертвой аборта является не брат этого молодого человека, — двойник знаменитого боксёра махнул рукой в сторону родственника сидельца-двугодичника, — а ты!

— Валуев, — обиженно промычал противник тоталитаризма, — ты слова сталинских партайгеноссиков экстраполировал на меня.

— Ну, что же делать если ты, однако, — проговорил ещё один завсегдатай тёплой компании, по чертам лица явно выходец из средней Азии, — таковым и являешься.

— Господь с тобой, — аж подскочил Миклимаус на койке, — нехрЕсть ты басурманская. Ты не понимаешь, что у меня идёт интеллектуальная война со всякими там ДЖУГАШВИЛЁНЫШАМИ-КСЕНОФОБАМИ!!! А ты тут кудахчешь, жмёшься, куксишься, менжуешься и хезничаешь!!! В общем — не понимаешь! Разве ты не знаешь, что надо бороться со всеми этими сталинистами, а не делать так, как поступает ваша жидофобская и антиксенофобская группировка!!! Вот тебе, разве не следует ненавидеть Сталина?