Сказки доктора Левита: Беспокойные герои (Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт) - [46]

Глава пятьдесят восьмая Наша земля

Был в те годы другой филантроп, барон Гирш, даже богаче Эдмонда Ротшильда (не вообще всех вместе Ротшильдов, а именно одного Эдмонда). Он, кстати, разбогател на традиционном в XIX веке еврейском бизнесе — строительстве железных дорог. Он осуществил ряд благотворительных проектов, в том числе и в США. Мы привыкли, что филантропические деньги идут из Америки. А вот в конце XIX века было иначе — Гирш помогал новоприбывшим в Америку восточноевропейским евреям. Были у него и другие интересные проекты. Но делом жизни стало поселение евреев в Аргентине. Это было за десять лет до «угандистов» и прочих «территориалистов». Тут нужны кое-какие разъяснения. Аргентина к тому времени усмирила патагонских индейцев. Там был огромный запас прекрасной незаселенной земли. А ведущей традиционной отраслью сельского хозяйства — скотоводство. Но мясо тогда не могли перевозить через океан, разве что соленое (не было еще холодильников). А посему было объявлено, что надо развивать зерновое хозяйство. Лассо, орудие скотоводов, было объявлено символом отсталости, плуг — символом прогресса. И стали приглашать всех, кто умеет или хотя бы хочет землю пахать. Сами сельские аргентинцы были «гаучо» — пастухами. Это была надводная часть айсберга. Существовала и «подводная» — борьба либеральной буржуазии Буэнос-Айреса со степными феодалами, традиционно опиравшимися на «гаучо». Приезжих крестьян хотели противопоставить пастухам. Но, как говорила моя бабушка, «не важно, что бумажно, — было б денежно» — землю давали. И люди ехали туда. Аргентинцы старались селить новоприбывших вперемежку, то есть чтобы рядом с итальянской деревней была не другая итальянская, а, скажем, немецкая. Гирш, однако, сумел — возможно, с помощью английской дипломатии, в Аргентине тогда очень влиятельной, — добиться выделения значительного массива земель, предназначенного для сплошного заселения именно евреями. А планы у него были грандиозные. Мечтал он о переселении в Аргентину миллионов восточноевропейских евреев.

Но гладко было лишь на бумаге. А на деле все пошло так же трудно, как у Ротшильда, а до того — у русских царей. Хотя тут не было малярии и грех было жаловаться на почвы и климат. И опять же, не понимали ни Гирш, ни другие объективной природы того, что рост поселений — трудный и медленный процесс. Решил он, что надо пригласить опытных крестьян, которые уже давно крестьянствуют, в эти аргентинские колонии — как образец для подражания. Ротшильдовские поселения существовали уже более десяти лет. Решено было пригласить образцовых крестьян оттуда. И кое-кого удалось сманить. Но однажды посланец Гирша подъехал к деревне Заморин. Теперь — это городок Зихрон-Яков. Населен был Заморин румынскими евреями. Посланец барона Гирша выступил перед ними (а легенда говорит: сам барон Гирш приехал выступать). Расписал оратор все прелести Аргентины и предложил записываться туда. В ответ раздалось рычание: «Это наша земля! Камни будем грызть, а не уйдем с нее!» Теперь уже не важно, кто первый это крикнул. Важно, что чиновника Гирша прогнали. И очень любил с тех пор Ротшильд это поселение. Там теперь его гробница.

Зихрон-Яков — как теперь зовется это поселение — это память об отце Эдмонда Ротшильда — Якове Ротшильде. А нам пора познакомиться с одной семьей из этого поселения.

Глава пятьдесят девятая Уникальная семья

У румынских евреев Фишеля и Малки Ааронсон было пятеро детей. И все замечательные. Разговор у нас пойдет о двух самых ярких, хотя и другие оставили свой след, но сказка будет бесконечной, если рассказывать обо всех. Старший сын родился еще в Румынии и в Землю Израильскую прибыл ребенком, остальные — родились уже в Эрец-Исраэль.

Для моей сказки важна младшая дочь Сара и старший сын Аарон. Начнем с него. С детства проявлял он огромную любовь к биологии, исходил всю страну, знал названия всех букашек, таракашек и травинок. Когда закончил школу, встал вопрос: что делать теперь? В Земле Израильской тогда негде было дальше учиться. Ротшильд не был сторонником широкого распространения высшего образования среди «своих крестьян». Все же какие-то возможности предоставлялись. Мальчикам предлагали ехать учиться в Париж на агронома за счет барона, чтобы потом работать в ротшильдовской администрации. Девушкам предлагали, тоже в Париже и тоже за счет барона, становиться учительницами для ротшильдовских школ. Вакансий было мало, а конкурс большой. Ходили слухи о взятках обычных и о взятках «натурой», которые требовали с девушек. Теперь уж не разберешь, что тут правда. Во всяком случае, Ааронсон отправился в Париж стипендиатом Ротшильда. Выбор был самый правильный. На агронома в те времена учились два года. До получения диплома Ааронсону оставалось несколько недель, когда его вдруг вызвал Ротшильд. Здесь, безо всяких объяснений, Ааронсон получил приказ — ехать сейчас же в Землю Израильскую и приступать к заведованию только что основанным поселением Метула. Ааронсон попросил о небольшой отсрочке, чтобы получить диплом. Ротшильд был непреклонен, и Ааронсону пришлось подчиниться. Кто платит — тот и заказывает музыку. Ротшильд выглядит в этой истории не с лучшей стороны. Но он уже несколько раз обжегся — люди, получив благодаря его помощи образование, потом «делали ручкой» и искали работу где-нибудь в месте, более приятном для жизни, чем Земля Израильская в те годы. Теперь-то, зная, что будет с Ааронсом, мы понимаем, что Ротшильд был не прав. А тогда это вовсе не было очевидно. Начавшееся с неудачи заведование в Метуле долго не продлилось. Исчез какой-то мешок зерна. Ааронсона обвинили в краже. Он не стал оправдываться и уволился. Опять же, поскольку нам известен дальнейший ход событий, ясно, что никакого мешка он не крал. Да и не столько исчезало неизвестно куда в ротшильдовских поселениях. Итак, Ааронсон оказался в оппозиции к ротшильдовскому чиновному аппарату. По тем временам это мог позволить себе в Земле Израильской только очень богатый человек. Ибо где, как не у Ротшильда, можно было здесь работать или лечиться? Они, чиновники Ротшильда, умели расправляться с мятежниками. Так затравили, например, Файнберга, когда он начал проявлять характер. Молодому агроному пришлось уехать. Диплома не было — работу он смог найти только в других провинциях Османской империи (Турции). Там не привередничали. А меж тем кончался XIX век. Иссякало и терпение Ротшильда. Многие годы вкладывал он в Землю Израильскую большие даже для него деньги, без надежды вернуть хоть что-нибудь назад. И в ответ получал только насмешки и ругань. В 1899 году он объявил: «Все, вы уже выросли. Живите самостоятельно. Детство кончилось».