Сказки доктора Левита: Беспокойные герои (Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт) - [115]

Глава семьдесят восьмая «Эцель» вступает в бой

После этой трагедии Жаботинский выступил уже против «хавлаги». Два следующих месяца, июль и август 1938 года, были для арабов очень страшными. И раньше случалось, что евреи кого-то из них убивали в отместку за теракты. Но это шло более или менее по принципу «око за око, зуб за зуб». В целом евреев погибало от терактов больше, чем арабов. Случалось изредка, что арабы захватывали каких-нибудь евреев живыми, но казнили по приговору своих судов, хотя в основном убивали на месте. И казалось, добились арабы определенных результатов. Но теперь все разом изменилось.

Еврейский террор, начатый «Эцель» по-крупному, был куда страшней арабского. Теперь за еврейское «око» или «зуб» платить приходилось дорого. «Малые» теракты с убийством считанных арабов тоже происходили, но их перестали замечать. Страшные бомбы, замаскированные под молочные бидоны или жестянки с маслинами, рвавшиеся на арабских рынках в Хайфе, Иерусалиме, Яффо, собирали невиданную кровавую жатву. В июле погибло не менее 140 арабов и много больше было ранено. В августе — меньше: несколько десятков убитых и раненых. Потом наступило недолгое затишье. Но даже в эти грозные месяцы еврейские теракты проводились только в ответ на арабские, как и раньше. Однако били теперь сильнее. До сих пор идет спор об этом терроре. Конечно, погибали и невиновные. Более того, считается, что взрывы в относительно спокойной до этого Хайфе сильно обострили положение в городе. Но с другой стороны, Жаботинский заявил на массовом митинге в Варшаве в начале августа: «В то время как арабы свободно и без страха передвигались по стране, евреи путешествовали только под конвоем, под защитой британских солдат. Постепенно у евреев возникло чувство бессилия, и у обеих общин — ощущение арабского господства. В Иерусалиме, в Старом городе, где часто происходили убийства евреев, начался еврейский исход… В предыдущие два года — 5 из 7 тысяч евреев покинули Старый город. Возникла странная ситуация… Все запрещено евреям и разрешено арабам… Еврея можно сравнить со смертельно напуганной мышью, в то время как араб всюду чувствует себя дома». В июле и августе 1938 года арабы явно не чувствовали себя спокойно.

Глава семьдесят девятая Нужен ли евреям террор?

Понятно, что англичанам все это не понравилось. Начались аресты. Но никого не удавалось схватить на месте преступления. А еще больше это не понравилось социалистам на Земле Израильской. Жаботинский говорил по этому поводу: «К счастью для нас, не каждый верит в святость „хавлаги“. И даже те, кто пишет о ее святости, даже они в нее не верят. Они притворяются из дипломатии. Каждый еврей открывает утреннюю газету в надежде прочесть что-нибудь о новом нарушении „хавлаги“. И если кто-нибудь скажет вам, что он за „хавлагу“, то скажите ему, чтобы он это рассказал своей бабушке».

Справедливости ради, однако, надо сказать, что как раз летом 1938 года «Хагана» добилась нового успеха в налаживании военного сотрудничества с англичанами, конкретно — с Вингейтом, о чем — ниже. И там, конечно, не хотели ставить все под угрозу. Но я думаю, что еще важнее была ярость социалистических лидеров по поводу «ревизионистов», о которых мало было слышно последнее время на Земле Израильской и которые вдруг выступили на первый план. Вновь обрушились на «ревизионистов» все проклятия. Но пошли и дальше — пригрозили физическими мерами воздействия. Сделано это было в самой «официальной» манере. Элиягу Голомб, один из виднейших руководителей «Хаганы», позвонил Жаботинскому в Лондон и потребовал, чтобы он прекратил теракты. Жаботинский сказал, что он не контролирует «Эцель», что было правдой лишь отчасти. Ему пригрозили гражданской войной. Жаботинский вскоре после этого на митинге в Варшаве заметил, что если его сторонников на Земле Израильской — меньшинство, то в Польше они вовсе не меньшинство, поэтому лучше не грозить. В общем-то, и «Хагана» войны не хотела. Начались переговоры. Создали общий комитет — по 2 человек от «Хаганы» и «Эцеля» — и пришли к договоренности, что ответные акции на арабский террор будут координироваться. Но Бен-Гурион сорвал соглашение: он не мог позволить, что «Хагана» и «Эцель» станут равноправны. Временное затишье все равно наступило: осенью 1938 года события приняли такой оборот, что вопрос о терроре временно отошел на второй план.

Глава восьмидесятая Ударить по арабам и выйти за ограду

Когда осенью 1937 года произошло резкое обострение обстановки на Земле Израильской, Вингейт понял, что теперь недостаточно сидеть за столом и передавать евреям информацию, не предназначенную для них. Наступило время действия. К тому времени он уже прилично знал иврит, познакомился с местной сионистской верхушкой. Вингейт обратился к своему начальству с просьбой дать ему возможность изучить характер и пути деятельности банд — он ведь был офицером разведки. Разрешение от британского начальства было получено. Вингейт получил так же от Голомба рекомендательное письмо к членам «Хаганы». И вот, в своем маленьком автомобиле, иногда в сопровождении сержанта, иногда один, а большей частью пешком и без всякого сопровождения, он исходил и изъездил мятежные районы. Побывал, в частности, в Тират-Цви и в Ханите.