Сказки Дальних стран - [23]

– А разве дубы разговаривают? – удивился мышонок.

– Конечно. Уже ли ты не видел, как они листочками да ветвями шевелят или на морозе поскрипывают?

Малёк пожал плечиками.

– Ну, уж наверняка видел, как сосны да ели своими смоляными слезами плачут, когда их поранят.

– Им тоже больно?

– Конечно. Всем живым и больно бывает, и весело…

– Я люблю лето, – мечтательно протянул серый непоседа, – когда тепло, и всем хорошо. Только вот эти иногда приходят и пытаются стащить…

Мышонок не договорил, испугавшись чего-то. Сова даже покрутила головой, вглядываясь в окружающую их ночь. Не заметив ничего подозрительного, она переспросила:

– Кто приходит, малыш?

– Ну, эти… лохматые.

Смотрительница Дальнего леса лихорадочно перебирала в своей необъятной памяти всякие истории и небылицы о привидениях, живущих на Старом болоте; об изгнанных домовых, которые слоняются, ища приюта; о неприкаянных душах, загубленных путников, которые отважились идти тропинкой вдоль Гнилого торфяника, но понимала, что мышонок говорит о чем-то другом.

– И часто ты их видишь?

– Бывает, – неопределенно отозвался маленький фантазер.

– А кто-то их еще видит? Ну, кроме тебя.

– Нет. Я раньше спрашивал старших братьев, но они только посмеиваются надо мной. Теперь никогда ни с кем о них не говорю.

– Но эти… лохматые… все равно приходят?

Малёк нервно кивнул, и было слышно, как он сглотнул, не произнеся ни слова.

– А зачем они приходят к тебе, малыш? Что говорят?

– Ничего не говорят. Только смотрят… Уставятся куда-то внутрь и смотрят.

– А откуда они приходят?

– С Черной звезды, – мышонок уверенно показал лапкой вверх. – Вон там, где темное пятно на небе и ничего нет.

– А почему же ты решил, что там что-то есть?

– Я просто знаю… они хитрые, даже свет своей звезды не выпускают. Чтобы никто не знал, где они.

– Вот как? – сова была не на шутку заинтригована. – Интересно, как они выглядят, может, я тоже сталкивалась с кем-то из них.

– Как, черный дым. Лохматые такие… Они чернее всего на свете… даже черной ночи.

– А сейчас их тут нет? – с опаской спросила сова.

– Нет, они приходят, когда можно что-то стащить… Ну, когда кто-то сильно смеялся, веселился. Вы, наверное, не раз замечали, что после веселья всегда становится грустно.

Соня подумала, что маленький грызун прав, и медленно кивнула в знак согласия.

– Это их рук дело… Ну, вернее, рук-то у этих лохматых нет. Но это они…

– Ты хочешь сказать, что эти существа появляются, чтобы утащить у кого-то хорошее настроение?

– Да. Они не умеют смеяться и хотят научиться у нас. Вынимают из души радость и потом ее рассматривают… Вообще, лохматые могут утащить только то, что нельзя потрогать – радость, грусть, мечты. Вот люди в книжках это записывают… ну, как в той, что у вас есть в Дальнем лесу, а лохматые все прячут на Черной звезде.

– Интересно, – сова даже щелкнула клювом. – Ты говоришь, что они не умеют смеяться?

– Нет.

– Как же ты это узнал, малыш?

– Они меня сами спрашивали, как я это делаю.

– Значит, ты научился говорить с лохматыми? – вскрикнула Соня.

– Нет. Они сами все как-то говорят… Без слов, но понятно.

– Вот как! – сова спрыгнула с ветки и нервно зашагала по песку. Туда-сюда. Туда-сюда. – А про любовь лохматые тебя не спрашивали?

Это прозвучало совершенно неожиданно, но мышонок нисколько не смутился. Он словно ждал этого вопроса и ответил быстро:

– Это их больше всего интересует. Они за парочками всегда подглядывают.

– Какой ужас! – сова захлопала крыльями от негодования. – И почему же ты до сих пор молчал. С этим же что-то надо делать.

– Мне никогда никто не верил, – грустно прошептал мышонок.

– Бедный малыш! – смотрительница Дальнего леса резко обернулась и пристально посмотрела на своего собеседника. – Знать и все хранить в своей душе. Это и взрослому-то не под силу. Я теперь просто не знаю, что и предпринять… Они, наверное, и вокруг меня вьются?

Последняя фраза застала грызуна врасплох. Видно было, что ему очень не хотелось огорчать романтичную сову, о которой всегда ходило немало сплетен и кривотолков.

– Лохматых никто кроме меня не видит, даже наш Ме́ня, – едва слышно, словно оправдываясь, обронил мышонок. – Я у многих пытался узнать. Никто не понимал, о чем я спрашивал. – Он опустил мордочку, словно пытался что-то разглядеть перед собой. – А я никогда никому не расскажу… Клянусь!

– Подожди, – опешила смотрительница Дальнего леса. – Что это ты никому не расскажешь? – она вплотную приблизилась к мышонку. – А ну-ка посмотри мне в глаза. Я ведь знаю, что ты девчонка… Кстати, а почему ты это все время скрываешь?

– У нас это поздно проявляется, – всхлипнул Малёк. – А я всегда хотел быть пацаном и капитаном…

– И поэтому оказалась в пещерах с Владом Дракулой… Ты там кровь младенцев не научилась пить, подружка моя?

Уличённая в обмане серая мышка уже не могла отвечать членораздельно. Она хныкала и размазывала лапкой слезы, рассчитывая на быстрое прощение. И не ошиблась. Романтичная сова уже ни на чем не настаивала.

Раскаявшись за свою нетактичность, она уже готова была простить малышку, идущую на хитрость ради своей детской мечты. Смотрительница Дальнего леса тихонько подошла к мышке.