Сказки Бустаная - [21]

— Ты даже ходить не можешь, проклятый урод! — прошипел сопровождающий.

— Где ты был когда старик свалил меня посохом и избил, вонючий шакал?! — Моше неожиданно легко сел, хотел так же быстро вскочить, но тут понял, что сказал лишнее и съёжился, глубоко жалея о сказанном: быть избитым дважды за пять минут — это слишком.

— Какой старик, ты, дерьмо?! Я тебя всего на миг выпустил из виду, тебя заслонила чья-то спина, но я тут же протиснулся следом и застал тебя уже в полёте мордой на землю! Никакого старика там не было, я бы заметил! А, ты так задумал оправдаться перед Узиэлем за потерю рыбки, свалив всё на меня?! — прищурился Якуб, понимающе расхохотался и спокойно добавил: — Ты поспешил. Я сразу прибрал свёрток и положил тебя сверху, так что рыбка цела. Благодаря мне. А вот ты мне должен, чтобы я не рассказал Узиэлю о том, что ты не просто «мул», ты…

Рассказывая о том, кто он такой, Якуб вздёрнул пропахшего рыбой Моше на ноги (тот покачнулся, но устоял) и взгромоздил ему на плечи свёрток (Моше снова покачнулся, но вдруг понял, что несмотря на ушибы ему здорово полегчало после падения).

— Давай-давай, отрабатывай хлеб! — довольно благодушно хлопнул его по спине Якуб. — И теки быстрее! Нехорошо будет, если вакиль узнает, что караван Узиэля уже пришёл, а рыбку ему ещё не доставили. Он ждать не любит. Святой человек!

Они тронулись в путь. Моше шёл едва передвигая всё-таки довольно слабые и подрагивающие ноги, холодный пот подсыхал на его ноющем теле, духота прикладывала к его лицу свою горячую, сырую тряпку. Он шёл и пытался представить, что это за человек, которого называет святым подобное Якубу отребье.

И ещё его немного потрясывало от сознания, что он впервые в жизни увидел видение. Пусть даже после сильного удара, но для человека, для которого и выражение «искры из глаз посыпались» раньше было пустым звуком… Видение было более чем странным, и всё-таки оно легло на его разум недостающим камешком в мозаику. Было даже странно, как он сам раньше об этом не подумал.

Десятки легенд Тайной Мудрости были посвящены тому, как разные люди начали свой путь в ней со встречи с Пророком Элиягу. В большинстве историй это случалось на базаре. По слухам ниджаранский базар Пророк посещал особенно часто, дабы уравновесить своим светлым присутствием царящее здесь безобразие. Два да ещё два — четыре. А он просто дурак. Столько книг прочитано! Да он должен был сам рваться сюда, а не чтоб его чуть не в мешке сюда привозили! Ведь именно тут его глаза могли бы раскрыться! Конечно, если он встретит Элиягу.

Дорога была недолгой: они, оказывается, не дошли совсем немного. Выйдя на небольшую площадь забитую народом, у части из которого на шее болтались лотки со всякой всячиной, они стали проталкиваться к широко раскрытым воротам, напоминавшим врата в сказочный город. За высокой каменной оградой виднелось нечто очень напоминавшее дворец. Именно оттуда раздавался ор, от которого вибрировал воздух, прошитый звоном и лязгом. Впрочем, на площади на шум никто не обращал никакого внимания. Шум этот, о причине которого Моше даже думать не желал, вызывал у него головную боль и резь в глазах, но Якуб толкнул его прямо туда, и они вошли в ворота, невольно наклонившись вперёд и будто преодолевая волны звука.

Войдя, Моше остолбенел, даже Якуб остановился. Во дворе вакиля творилось невообразимое: там шёл дикий, остервенелый бой. Пёстрая толпа человек в тридцать сверкая клинками разной длины с визгом штурмовала высокое крыльцо, на котором подскакивал и верещал низкорослый, но очень толстый тип во всём белом, отделённый от толпы десятком молниеносно махавших саблями и кинжалами молчаливых, скромно одетых молодцов, явных телохранителей, столь свирепого вида, что с трудом верилось в их реальное существование. На ступеньках скраю сидел скрючившись щуплый парень и пытался перетянуть обрывком пояса окровавленный рукав, чуть ли не под ногами у сражающихся в пыли неподвижно лежало ещё чьё-то тело.

— Стойте! Стойте! — провизжал тостый в белом, каким-то образом умудряясь перекрыть все крики. — Я возмещу вам убытки! Возмещу!

Как в сказке нападавшие и охрана застыли с поднятым вверх оружием.

— Ну и какую же часть?! — громко и ехидно спросил огромный, разряженный как павлин мужчина, с двумя саблями в красных ручищах.

— Пятую часть!

— Что-о?! — поднялся дикий вой, крики и толпа дёрнулась к крыльцу.

— Люди! — снова заорал толстяк (это явно был вакиль). — Вы нажили с товаров этого каравана три к одному, и ещё я плачу пятую часть убытка!

— Четверть! — запальчиво крикнул полный старик с круглой бородой. Вакиль замялся, но махнул рукой:

— Четверть!

Пряча оружие и сплёвывая в пыль толпа, включая раненого и вдруг тяжело поднявшееся из пыли тело, молча потянулась к выходу, только огромный обернулся и бросил:

— Чтоб я ещё хоть раз с тобой связался, жирная крыса! — И тоже плюнул в пыль.

— Свяжешься, свяжешься, — с облегчением отмахнулся ухмыляющийся вакиль.

— Такая была хитрая задумка! — с досадой проговорил под нос Якуб, явно имея в виду сорвавшуюся плутню вакиля.

— Какая? — бездумно спросил Моше.