Сказки библиотечного сквознячка - [24]

– Наша Матильда всегда ворчит и всем делает замечания.

Гонец, совершенно очарованный обаянием девушки, поскакал дальше.

А полученные приглашения подняли настоящий переполох в доме. Радостный, конечно. Все внимание было уделено нарядам трех сестер. Украшениям. Несмотря на то что все три были близнецами, дома их никто не путал. Внутренне они были такими непохожими, что выражения лиц были очень различными. Старшая сестра – Матильда – вечно была всем недовольная, с нахмуренными бровями и мрачным выражение лица, благодаря чему ее с двумя младшими никогда не перепутаешь.

Средняя – красавица Делия, как и старшая, и как младшая Миралинда, – была девушкой доброй, но недалекой и доверчивой до глупости. Лицо ее выражало безмятежность с блуждающей глуповатой улыбкой. Она не одолела ни одной книжки. А домашние учителя впадали в отчаяние, пытаясь объяснить ей самые элементарные знания. Словом, со старшей сестрой ее трудно было перепутать. Так же как и с младшей, впрочем.

Потому что младшая – это было само веселье. Целыми днями она распевала беззаботно песенки, как канарейка. Не упускала случая разыграть домашних или слуг. Она была так мила, что её очарованию не вредила ни её безалаберность, ни неряшество. Отправлять ее в город за покупками или на рынок за едой матушка и экономка зареклись – такой мотовки свет не видывал. Сколько ни дай денег – промотает на ерунду все до самой мелкой монетки, и остается и семья, и прислуга без обеда и ужина. А ведь девушка-то уже на выданье. Уж пора бы и в разум войти. Но смех и пение ее были такими радостными, что тень печали улетучивалась с лиц родителей.

Оттого, что вкусы и характеры у сестер были такими разными, платья для предстоящего бала заказали разным портным. Разным парикмахерам были заказаны и прически. Разным ювелирам украшения. Нелегко пришлось тем, кто украшал к балу старшую сестру.

Старшая из близняшек – Матильда так замучила во дворце своими поучениями и слуг, и сестер, и родителей, что все старались по возможности с нею не сталкиваться. И поэтому первую карету, запряженную лучшими в их замке лошадьми, украшенными попонами с фамильными гербами, родители отдали старшей сестре – ворчунье Матильде и отправили ее первой. А ее сестер решено было отправить следом в другой карете. По дороге в королевский дворец Матильда всем была недовольна. И деревья растут не там, где им следовало. И птицы не в том направлении летают. И возница плохо правит. И дорога разухабиста, растрясла ее без всякого почтения. Словом, к дворцу она приехала совершенно раздосадованная. К тому же фейерверки грохотали и, рассыпаясь множеством огней, ослепили ее своей яркостью, как только она вышла из кареты.

Принц, совершеннолетие которого праздновалось с такой пышностью, сам в этот вечер выбегал навстречу гостям, приветствуя их. Тем более ни для принца и ни для кого не было секретом, что этот великолепный праздник очень удобный и ни к чему не обязывающий повод для смотрин и знакомства принца с невестами из именитых семейств того края.

Он подбежал к дверце кареты и с нетерпением молодости отворил ее. Красота Матильды поразила его. Он протянул ей руку и… Но чуда не произошло.

Увы! Ослепленная и оглушенная грохотом фейерверка, она приняла его за слугу. И, конечно, принялась ворчать. Матильда, принимая его за несмышленого лакея, в считанное мгновение успела сделать ему основательную выволочку. Так что он и слово вставить не смог, чтобы представиться и поприветствовать ее как истинный принц.

В целом она была права – негоже принцу собственноручно открывать двери кареты, словно он лакей или просто кто-нибудь из прислуги.

Потому, что им не позволительно этак запросто подавать родовитой гостье руку. Непринужденно болтать с нею, задорно приглашать ее скорее потанцевать, словно односельчанин свою соседку на сельской пирушке. Не должно, не пристало.

Но уж, если сама Судьба, как и мы, смертные, так любит иной раз переодеться до неузнаваемости, устроив розыгрыш, смешную каверзу в решительный момент жизни. И порой так трудно бывает различить ее истинное лицо в вихре событий.

Но устраивает она все это, чтобы испытать зорко ли наше сердце, чутко ли вслушиваемся мы, неразумные ее дети, в смысл происходящего.

Словом, старшая сестра попала впросак. Ее красота померкла в глазах изумленного принца. Красота ее словно улетучилась. Исчезла. Едва услышав ее, принц уж не видел ни ее красоты, ни синевы ее прекрасных глаз. Ни ее дивных волос, цвета спелой ржи, уложенных в сложную прическу с вплетенными цветами, – произведение парикмахерского искусства. И точно никакого дела ему не было до того, с каким вкусом (а вкус у нее был действительно отменным), из самого модного журнала тех лет, было выбрано и сшито по образу ее нарядное платье.

Он поскорее захлопнул дверь кареты. И жестом пригласил слугу, чтобы тот, согласно придворному этикету, встретил гостью и почтительно проводил ее в зал, где бал только начинался. Сам же принц побежал с тем же мальчишеским пылом к другой карете.

Поэтому второй раз дверцу кареты нашей красавицы открыл старый вышколенный лакей, много лет прослуживший в этом дворце.