— Глянь, Филин!
Сеня Петухов, в просторечии Петух, захихикал, показав на новенькую урну в форме Волка. Из широко раскрытой пасти Волка торчал смятый бумажный стаканчик от мороженого.
— Подавился, вегетарианец! — и Петух пнул Волка. Тэт качнулся, но устоял.
— Слабак ты, Петух! Учись!
Мощный удар заставил Волка прилечь на тротуар. Стаканчик выпал из его пасти, глаза алчно блеснули в свете уличного фонаря. Вскочив, Волк кинулся на Филина и вцепился в его вранглеровские джинсы. Послышался треск, и штанина отпала. Филин взвыл и бросился вслед за Петуховым, опередившим его уже метров на двадцать.
Пончик, стоя в сторонке похохатывал, наблюдая поединок приятелей с урной.
— Дурачье! Газеты читать надо! Тогда знали бы, что везде установили киберурны, утилизирующие мусор. С программой самозащиты «Ну, погоди!» А вот скамейку ломать можно!. Он ухватился за рейку и потянул. Та поддалась было, потом выгнулась и, стремительно вырвавшись, мощно хлестанула по заду рванувшегося было в сторону Пончика.
Пляж в Наями кишел загорелыми телами. Мистер Пит первым увидел гигантскую, не менее километра в диаметре, трубу смерча. Океанская вода устремилась в чудовищный столб, стеклянно поблескивающий на солнце. В восходящих струях мелькали искаженные ужасом лица, надувные матрацы, рыбьи плавники… Мистер Пит мертвой хваткой вцепился в спасательный круг, который никак не хотел отпускать розовый толстяк. Несколько минут они неслись куда-то вверх, а затем мощный поток выплеснул их на бескрайнюю плоскую равнину. Снизу брызнули яркие лучи, высветившие толщу воды с осьминогами, рыбами и полузадохнувшимися купальщиками…
— Теперь смотри в восемь! — сказал себе Борус и прильнул всеми восемью желтыми глазами к окулярам мелкоскопа. Мягкими движениями щупальца, вооруженного подобием пинцета, он извлек Пита, словно бы сросшегося с толстяком.
— А это что-то новое, таких микроорганизмов я еще не встречал! И какая борьба за существование!
Внимательно, как всегда, изучив свежую почту, Апетс с коротким скрипучим смешком протянул одно из распечатанных писем мне. Под лиловым штампом Космозооинститута значилось: «Мистер Апетс! Дирекция КЗИ, обеспокоенная участившимися исчезновениями из институтского Зооцентра редких экземпляров инопланетной фауны, предлагает вам приложить усилия для обнаружения виновника…»
Пожав плечами, я вернул бумагу Апетсу. Утащить из КЗИ космическое чудище, не оказавшись при этом им съеденным? Чепуха!
— А дело пустяшное! — небрежно бросил мне Апетс. И, постучав по клетке, в которой томилась тылайская сиреневка, что-то скрипуче промычал. Сиреневка в ответ издала столь пронзительный свист, что у меня заломило в затылке и я, поспешно откланявшись, побежал в аптеку за стоидолом.
А через несколько дней, во время прогулки, Апетс предложил мне заглянуть в Космозоологический институт. Едва мы переступили порог директорского кабинета, как хозяин его, розовый упитанный человек, подскочил к нам:
— Вор измывается над Вами, Апетс! Вашу тылайскую сиреневку, ту, что вы нам подарили, уже украли!
— Отлично! — как всегда невозмутимо сказал Апетс. — Идемте, поглядим на воришку.
Мы неторопливо прошли несколько залов, разглядывая фольксшнепов и семиглавов. Апетс тихонько, чтобы не напугать животных, скрипел свою любимую мелодию. В круглом зале с мирно дремавшим асейским рукокрылом в нехитрый мотивчик Апетса явственно вплелся приглушенный свист сиреневки.
— А вот и похититель! — сказал Апетс, приблизившись к рукокрылу. — Этот организм необходимо держать в герметически закрытом помещении, так как, оголодав, он проникает в любую щель. А вы поместили его в обычную клетку. Он и пожирает ваши «экспонаты». По ночам. Имеются веские доказательства моей правоты, уважаемый Вайт Мэстай. Доказательства, заключенные внутри этой зверюги. Это моя механическая сиреневка, которую я приучил откликаться на песенку о капитане Хоббе.
Директор ошалело прислушался к противным звукам, доносившимся из клетки с рукокрылом. Но когда Апетс, разглядывавший табличку, прочитал вслух: «Дар М. Данайца! — и добавил: — Надо знать, от кого можно принимать дары!» — директор Вайт Мэстай возмущенно зашипел:
— Вы обвиняете бессловесное животное! Как вам не стыдно! Это путь наименьшего сопротивления! Ищите подлинных виновников! А нашему рукокрылу ни к чему ваши малокалорийные тылайские пустышки. Мы его до отвала кормим мясом высших сортов!
— Врет он все! — злобно сказал проснувшийся рукокрыл. — Сам все съедает, а нам подсовывает лавровый лист да косточки… И он смежил свои тяжелые веки.
— Жаль, что показания иногалактических неразумных тварей не имеют юридической силы! — сказал я по дороге домой.
— Но какой смелый эксперимент! — совсем невпопад ответил Апетс. — Каков ошеломляющий результат! Не прошло и года, как рукокрыл попал к Вайту Мэтсаю, — и даже этот абсолютно безмозглый хищник заговорил!
