Сказка Востока - [190]

— Хватит паясничать! — чуть мягче стал голос Тамерлана. — Учитывая мое милосердие и твое незавидное одинокое положение, вопреки жажде моей свиты увидеть скоро казненным тебя, выполню твое последнее желание, если оно есть.

— Конечно, есть, мой Повелитель. Скажи, в чем на сей раз моя вина?

— Хм, а ты не знаешь? Главный конюх «Сказки Востока» бежал.

— Боже, Повелитель! При чем тут я? От одного твоего имени весь мир бежит. А посмотри на меня, — голый Молла развел тощие руки. — Кто из-за меня может бежать, даже зайцы в поле меня не замечают.

— Кстати, а что ты ночью в поле за городом делал?

— Повелитель, не поверишь, у меня ведь легкие слабые, вот и пошел чистым воздухом подышать, — Молла Несарт оглядел большой зал. — Раньше в «Сказке Востока» такой аромат был!

— Что ты хочешь сказать?

— Боже! Только то, что ты велик и цветешь благоуханием. Вот только свита твоя, лишь бы ты их любил, душатся, как бабы, а боясь гнева твоего, тем более казни, так ветры пускают, что, порой, как сейчас, дышать нечем.

— Ха-ха-ха! — безмятежно расхохотался Тамерлан, небрежным жестом в сторону охраны дал знать, чтобы свита ушла, и после этого: — Клянусь, старик, вот в этом ты прав, — хлопнул он от удовольствия в ладоши.

Наверное, ошибочно говорят, что незаменимых людей нет. На самом деле каждый человек по-своему неповторим. Прозорливым умом Тимур это понимает. Он (и в него сын Мираншах) азартный игрок, без шахмат не может, и в этом, да и в том, что порой правду говорит, Молла Несарт ему очень нужен, и поэтому он, уже полушутя, предлагает:

— Так и быть — прощаю, если эту партию вместе с Шахрухом хотя бы до ничьей сведешь.

— У-у! — глядя на шахматную доску, задумался Несарт. — А если не смогу?

— Пять палок, — голос Повелителя совсем игрив.

— На двоих с Шахрухом? — торгуется Несарт.

— Играй, — предвкушая азартную схватку, потирает костлявые руки Тамерлан.

Как закончилась эта партия — неизвестно, да и неважно, скорее всего вничью, ибо Повелитель сам поддавался в игре со своим незадачливым сыном Шахрухом. Зато важно иное — жизнь

Моллы Несарта, как и всего заведения «Сказки Востока», стала совсем тягостной, незавидной. Теперь он даже спит под охраной. В шахматы по-прежнему играют почти каждый день или ночь, однако теперь при нем никаких важных бесед, либо их уже нет, потому что все почти что готово к походу, всюду военные. И «Сказка Востока» теперь как казарма, благо, что еще коней сюда не заводят. А сам Повелитель злой, видно, что он торопится, чего-то ждет не дождется. Все-таки дождался. Как он радовался, просто ликовал. И когда гонец доставил известие, аж стал прыгать, как ребенок. И хотя это было втайне и секретно от всех, Молла Несарт вскоре узнал, что по заказу Тамерлана венецианские купцы-конкуренты предали Бочека, на каком-то острове он захвачен в плен, и сейчас его тайными тропами доставляют в Тебриз. А что же с Малцагом, ведь и он там был?

Вот где сломался Молла Несарт, тайком по ночам плачет. Днем он хмурый: не до острот и не до игры; глаза красные, воспаленные.

— Ты как отживший век пес, — ухмыляется над ним Тамерлан. — Даже не знаю. Тебе бы во благо — добить тебя. Хе-хе, да грех на душу брать тоже не хочется.

— С тебя не убудет, ты как малик,[224] — кое-как огрызается Молла.

— Ничего-ничего, потерпи, — доволен Великий эмир. — На днях увидишь подарок.

«Каков же «подарок?» — мучился Несарт. И его догадка оправдалась: в огромном, некогда роскошном ярком холле «Сказки Востока», где теперь полумрак, у центрального фонтана что-то тяжелое бросили, развернули у ног Тимура, и он захохотал:

— Мой друг, Бочек! Как тебя так угораздило?! Вот гады! А ну вставай, дорогой, вставай. Да помогите же ему! Ух, скоты! Если бы он еще немного похудел — всех бы казнил. Пошли. Не хнычь. Теперь я рядом, и все будет хорошо. Ты ведь богатый, Бочек. А богатые не плачут, лишь откупаются. Пошли, дорогой, ведь это твое заведение. Узнаешь? Как я рад! Как я рад вновь тебя обнимать, лицезреть. Умница!

Больше Молла Несарт купца Бочека не видел. Посредством прислуги-рабов, что еще сохранились в «Сказке Востока», он узнавал, что где-то в подвалах над Бочеком издеваются, что-то выпытывают, вымогают, заставляют какие-то бумаги подписать.

А как-то вызвали Моллу Несарта прямо среди ночи к Тамерлану в шахматы играть. Войдя в огромный зал, Молла оторопел, вначале Бочека не узнал: лишь его подобие, жалкая тень, на коленях стоит, осунулся, постарел, обмяк, ноздри разорваны, зубов нет, а в глазах собачья тоска, никакой искры, жизни. Понял Молла, что это представление для него разыгрывается. Словно никого в зале нет, подошел он к Бочеку, так они ростом вровень, по-родственному обнял и сквозь выступившие невольно слезы:

— Терпи, Бог с нами. Отдай все, пусть подавятся.

— Уже отдал, — еле прошепелявил Бочек.

— О, какая братская встреча! — подошел Тамерлан. — Вот видишь, Молла, этот раб по чьему-то недоразумению получил свободу, всякими нечистыми способами, а более благодаря мне, обогатился. И что ты думаешь? Возомнил из себя господина, наперекор мне, своему хозяину и благодетелю, решил пойти. А я, как наместник Всевышнего на этой земле, свершу справедливость — верну на положенное ему место — он как был рабом, так им и умрет. Убрать! — небрежный царский жест.