Сказка про Щелкуна и мышиного короля - [17]

– Ах! воскликнула Маша с восторгом, – это то самое озеро, которое дядя Дроссельмейер раз обещал мне сделать, а я сама та девочка, которая будет играть с лебедями!

Щелкун улыбнулся при этих словах так насмешливо, как еще никогда не улыбался и сказал:

– Не думаю, чтобы дядюшка мог сделать что-нибудь подобное. Впрочем не будем-те много про это думать, милая девица Штальбаум; поплывем-те по Розовому озеру в столицу.

XIII. Столица

Щелкун опять захлопал своими маленькими ручками. Розовое озеро зашумело сильнее, волны начали подниматься выше, и Маша увидела, что вдали появилась и начинает приближаться по воде колесница-раковина. Колесница эта вся состояла из ослепительно-сверкающих драгоценных камней; ее везли два дельфина с золотою чешуей. Двенадцать маленьких негров, разубранных блестящими перьями колибри, выпрыгнули на берег и, тихо скользя по волнам, перенесли в колесницу сначала Машу, потом Щелкуна. Раковина сейчас же понеслась далее по озеру. Ах, как хорошо было ехать в этой колеснице! Кругом тихо плескались розовые волны, в воздухе веял тихий, теплый ветерок, разносивший чудный запах роз. Дельфины с золотою чешуей высоко брызгали вверх Фонтаны воды из своих ноздрей, и когда вода падала опять вниз сверкающею радужною дугой, то казалось, что два серебряные голоска тихо поют:

– Кто тихо несется по нашим водам? Здесь Фея плывет по душистым волнам. Приветствуйте Фею, вы рыбки и птицы, играйте, носитесь вокруг колесницы, плещутся волны, струя ароматы, – несите скорее царицу в палаты.

Но маленькие негры, стоявшие в колеснице позади Маши и Щелкуна, как будто сердились на пение струй. Они махали своими зонтами сделанными из пальмовых листьев, так что листья с шумом ударялись друг о друга, а сами выколачивали ногами какой-то странный такт и при этом пели:

– Xлип-хлап-хлоп, хлип-хлап-хлоп! Типа-тап-топ, тип-тап-топ! – Нам никак нельзя молчать, – мы всегда должны кричать, – любы стук нам, треск и гром, – любо слышать шум кругом! – Эй вы, рыбы, хлип-хлап-хлоп! Эй вы, птицы, тип-тап-топ! – Живо! хлип-хлоп; – живо! тип-топ; тип и тап и топ, – хлип и хлап и хлоп!

– Негры очень веселые люди, сказал Щелкун несколько озабоченным голосом, – но они пожалуй смутят у меня все озеро.

И действительно в воздухе и в воде скоро поднялся необыкновенный шум от каких-то удивительных голосов. Маша однако не обратила на него внимания. Она все смотрела в душистые розовые волны, где из каждой волны улыбалось ей навстречу миловидное детское личико.

– Ах! радостно воскликнула она, – посмотрите-ка, милый господин Дроссельмейер! Там внизу принцесса Пирлипата! Посмотрите, как она мне улыбается, милый господин Дроссельмейер! Взгляните пожалуйста!

Щелкун вздохнул почти жалобно и сказал:

– О милая девица Штальбаум, это совсем не принцесса Пирлипата, это вы сами. Это ваше собственное личико улыбается вам из каждой волны.

Маша сейчас же перестала смотреть в волны, закрыла глаза и очень сконфузилась. В ту же минуту маленькие негры вынули ее из раковины и вынесли на берег. Она очутилась в небольшой рощице, которая была пожалуй еще лучше чем лес Рождественских Елок: так здесь все сверкало и блестело. В особенности хороши были плоды самых разнообразных сортов, висевшие на деревьях. Плоды эти не только были разноцветные, но к тому же отлично пахли.

– Эта роща называется Мармелад, сказал Щелкун, – а вот там впереди столица.

Трудно даже описать, какой превосходный и красивый город увидала Маша пред собою. Все стены и башни переливались самыми отличными красками и не были похожи ни на какие другие здания в целом свете. Вместо крыш на домах были чрезвычайно искусно сделанные шапки из цветов, а башни были увиты превосходными гирляндами из разноцветной зелени. Когда Маша и Щелкун проходили чрез городские ворота, которые, как показалось Маше, были построены из обсахаренных плодов, серебряные солдатики отдали им честь своими ружьями, а какой-то человек в платье из золотой парчи бросился обнимать Щелкуна.

– Здравствуйте, милый принц, говорил человечек, – здравствуйте. Как давно вы у нас не были! Как мы рады вас видеть! Добро пожаловать!

Маша очень удивилась, услыхав что такой знатный человек называет Щелкуна принцем. Но ей не было времени хорошенько подумать об этом, потому что вокруг неё со всех сторон раздавались голоса, смех, музыка и пение. Маша сейчас-же спросила, что это значит?

– Ничего особенного, милая девица Штальбаум, ответил Щелкун. – Здешняя столица очень большой и веселый город, со множеством жителей. Здесь каждый день так веселятся. Вот вы сами увидите.

Они прошли несколько шагов вперед и вышли на главную площадь, представлявшую самый красивый вид. Все дома были сахарные; в каждом доме множество галерей подымались одна над другою, а по средине площади стоял высокий торт в Форме обелиска; со всех четырех сторон вокруг него били Фонтаны из оршата, лимонада и других сладких напитков. Падая с высоты обратно в бассейн, воды этих Фонтанов прямо обращались в превосходные кремы, которые только стоило брать ложкой. Но лучше всего были прелестные маленькие человечки, тысячами толпившиеся на площади. Все они прыгали, танцевали, шутили, кричали, смеялись, играли и пели. Тут были кавалеры и дамы, Греки и Гречанки, Тирольки и Тирольцы, трубачи, трубочисты, шарманщики, офицеры, солдаты, пастухи, паяцы, одним словом, всевозможные люди, каких только можно найти на свете. В одном углу площади шум сделался сильнее, и весь народ начал расступаться. Несли Китайского богдыхана в золотом паланкине, а за ним шли девяносто мандаринов и семьсот слуг. Случилось, что в это же время с другого конца площади выступала процессия рыбаков, состоявшая из пятисот человек, а Индийскому султану, как на грех, вздумалось проехаться верхом в сопровождении трех тысяч всадников, между тем как сюда же на площадь явился еще целый цирк со всеми наездниками, наездницами, клоунами и паяцами. Вот поднялась давка! Вот началась толкотня! Только и слышалось: поди! берегись! ох, стой! батюшки, давят! Один рыбак в тесноте сшиб голову с брамина, а какой-то паяц повалил с ног Китайского богдыхана. Шум становился все сильнее; в некоторых местах дело дошло уже до драки, как вдруг человечек в платье из золотой парчи, тот самый который в воротах обнял Щелкуна и назвал его принцем, как вдруг этот человечек проворно взобрался на торт, три раза ударил в колокол и громко воскликнул: – Кондитор! Кондитор! Кондитор!