Сказка о том, как медведь с колен вставал - [11]

Заяц замолк, не зная, понимает медведь его, или он совершенно сошёл с ума. Медведь продолжал молча смотреть ему в глаза.

— Ну вот и хорошо. — сказал медведь наконец. — И чтоб я никого из вас на саванне больше не видел. Надо лес свой беречь, а то лев не дремлет. Если увижу хоть одного из наших за пределами леса, будет ещё один сувенир. Так всем и передай, кого увидишь. Понял?

Заяц убедительно закивал. Медведь сунул ему в лапы горшок с мёдом и поплёлся обратно к себе в берлогу.

Как страх вернулся в лес

Рассказ перебежавшей на саванну лисы о чудовищном поступке медведя быстро разнёсся по саванне, новой и старой. На новой саванне, там где раньше был лес, звери сильно запереживали. Новый запрет медведя на посещение саванны для лесных зверей вызвал особое беспокойство тех, кто только недавно вырубил все деревья. Считает ли медведь их ещё лесными зверями? Должны ли они ему подчиняться? Грозит ли им теперь расправа? Звери окраин стали приходить ко льву и просить защиты от медведя, который, говорили некоторые, сошёл с ума от одиночества и зависти. Лев призвал всех к максимальной осторожности, и звери саванны стали дежурить вдоль леса, чтобы в случае появления медведя, сразу звать помощь.

Медведь настороженно наблюдал за этой мобилизацией, и всё больше убеждался, что лев планирует нападение на лес. В этом ему помогала жена.

— Ишь ты! Ходят-бродят тут у леса, твари коварные! — Пыхтела медведица. — Чего им тут нужно? — риторически спросила она себя, и тут же сама себе ответила: — Они хотят тут саванну устроить. Чтобы тут тоже лоси с барсуками спаривались, чтобы ползли сюда разные гады с болот, чтобы деревья наши родные повырубали… Не надо нам такой свободы! Этот лживый гривастый узурпатор тебе сказок нарассказывал про мир и дружбу, а сам вон уже шпионов подсылает, чтобы слабые места найти да напасть на нас ночью, пока мы спим. Ты не думай, он не успокоится пока весь лес ему не достанется. Думает, скоро нашим мёдом будут на саванне потчеваться… Не тут то было! Мы свой лес не отдадим никому. Мы ещё свой мыс вернём, на славу дедам нашим, что освобождали его от волка, которого они там у себя прикормили. И будет этот лев ещё радоваться, если всю саванну деревьями не засеем!

Медведь уже не спорил с женой. Даже понимая, что где-то она преувеличивает, слова медведицы грели его рассерженную и обиженную душу владыки, от которого все отвернулись. Ему снова хотелось встать с колен и вернуть свою былую славу и уважение. Однако медведь понимал, что они с зайцем и хорьком — не армия, и сами лес не отстоят. После инцидента с лисой, почти никто из зверей не хотел иметь с медведем дело, и ему сейчас как никогда нужен был сильный союзник. Размышляя о том, где его взять, медведь повернул взгляд на восток, где только начинало восходить солнце, и зародилась у него вдруг мысль, от которой у него по спине пробежал лёгкий холодок. Далеко на востоке, у подножья Чёрной горы, жил дракон.

Как лиса на саванне приживалась

Лиса вскоре обнаружила, что жизнь лесного зверя на саванне — не так проста, как казалась со стороны. Её наивная иллюзия о том, что лев ей построит новый дом, не сбылась, и ей пришлось возвращаться на ночь в свою нору у леса. Спалось ей там плохо. То дремля, то нервно просыпаясь, она с дрожью поглядывала на залитый лунным светом подступ к норе, за ареолой которого виднелись грозные очертания леса. Всматриваясь в темноту, и прислушиваясь к лесным шорохам, лиса вспоминала хватку медвежьих зубов, отобравших у лисы её главную гордость и ждала что вот-вот его силуэт появится в лунном свете, после чего её уже больше никто не спасёт. По ночам ей часто снились кошмары о том, как вокруг её норы вдруг снова стремительно начинает расти лес, и она оказывается в окружении мощных деревьев, в тени которых слышатся грозные шаги медведя.

Другим неприятным открытием для лисы стало то, что на саванне вообще нельзя было воровать. Даже совсем чуть-чуть. Лиса привыкла к тому, что в лесу все всегда что-то втихаря тащили. Все к этому как-то спокойно относились, особенно, если тащили свои у чужих. И только когда чужие воровали у своих, лесные звери злились и жестоко наказывали воров. На саванне же понятия «свои» вообще не было. Правила были одни для всех — от тушканчика до льва, и любое нарушение каралось одинаково строго, каким бы близким другом льва преступник не был. Звери саванны в большинстве своём исправно соблюдали все правила, никогда не лезли вперёд очереди, никогда не жульничали и не укрывали ничего. И если какой-то зверь где-то что-то нарушал, то рассказать об этом никому не мог, если хотел избежать осуждения и заявления. Поэтому то, на чём был построен относительно привилегированный уровень жизни лисы в лесу, теперь было невозможно. Лисе пришлось искать себе обычную работу и жить как все звери, у которых не было каких-то особых талантов.

Друзей на саванне лисе было найти непросто. Звери саванны относились к ней с лёгким недоверием из-за её вороватого характера. Многих смешила наигранная кокетливость, с которой лиса общалась с самцами. Самки поговаривали, что для бесхвостой дикарки (у бывших лесных зверей на саванне бытовала такая кличка) она ведёт себя чересчур самоуверенно, и даже вульгарно. Норка, выдра и бобёр, видя неспособность лисы приспособиться к культуре саванны, старались её сторониться, чтобы не допустить ещё большей ассоциации себя с бескультурным и убогим лесом, привычки которого они сами до сих пор до конца из себя не вытравили.