Сказка о долге - [3]

Радомир отшатнулся, не желая прикасаться к оберегу. Ему хотелось убить грязную ворожею в отместку за испорченную кольчугу и поскорей убраться из душного логова. Веда приняла поведение гостя за нерешительность, и сама подошла к Радомиру; приблизилась так близко, что смрад от нее стал нестерпим. Юноша резко оттолкнул старуху. От неожиданности та выронила амулет, и он закатился под лавку.

— Не надо мне твоих оберегов! — крикнул Радомир и схватил со стола кольчугу. — Почто кольчугу мне изгадила?! Разит гнильем за версту! Будто сдох кто! Мало кровью измазала, так еще и жгла ее!

Радомир схватил меч.

— А, смрадная тварь! — зло выкрикнул юноша. — Прощайся с жизнью!

Он замахнулся на ведьму, но лезвие меча врезалось в ветхую балку потолка, с которой от удара посыпались глиняные горшки. В одном из них были сушеные жабы. Они упали на голову разъяренному воину, отчего тот пришел в бешенство и стал крушить все, что попадалось на глаза. Ведьма не шевелилась. Она совсем поникла, и ее сгорбленная фигура вызывала теперь не суеверный страх, а жалость.

— Грязная ведьма! Будь ты трижды проклята! — бросил в сердцах юноша.

Он схватил свои доспехи и, выбив ногой хлипкую дверь, поспешил домой.

Во дворе громко залаяла собака. «Кого это ночью принесло?» –встревожилась мать Радомира.

В этот вечер сын ушел в гости к нареченной невесте и в доме воцарилась непривычная тишина. С тех пор как Радомир вернулся от колдуньи, бедной женщине не было покоя от упреков. Юноша без устали посылал ругательства и проклятья на голову ведьмы, загадившей его кольчугу, и клялся убить старую чертовку при первой возможности. Мать тщетно успокаивала его. Она терла кольчугу песком и золой, но черная кровь, присохшая к кольцам, не вымывалась. Тогда, забросив все домашние дела, она дни и ночи соскребала окаменевшие сгустки большой иглой, пока кольчуга не приняла прежний вид. Старушка протерла ее лампадным маслом, но Радомира всё равно преследовал тлетворный запах ведьминой крови.

Хозяйка вышла на порог.

— Кто тут? — взволнованно спросила она и, вглядевшись в темноту двора, заметила невысокий силуэт у ворот.

— Это я — Веда.

— Чего тебе надо от нас? — испугалась женщина. — Уходи и забудь сюда дорогу!

— Не бойся, я не причиню зла. Хочу поговорить о твоем сыне, — спокойно отвечала колдунья, медленно приближаясь от ворот к дому. — Ты все еще хочешь его спасти?

Колдунья подошла ближе, и женщины могли видеть друг друга в свете луны.

— Почему боишься меня? — грустно улыбнулась Веда. — Может, насолила чем?

— Уходи! — упавшим голосом сказала старушка, опустив глаза. — Одни беды из-за тебя. Сама не знаю, как решилась сына к тебе послать. Совсем я из ума выжила от горя. А ты ведь и Радомиру не помогла, и мою душу погубила. Я теперь ему как враг. Совсем извелся из-за кольчуги. Ходит хмурый, все время бранит меня, что на грех такой его подбила… — женщина заплакала. — Я уж и не знаю, что делать. Камень у меня на сердце лежит, страшно мне. Днем молюсь за сына, а ночами снится, что в саван обряжаю. Сил уж нет…. Уходи, Веда. Не будет от твоих хлопот добра.

Ведунья подошла ближе к порогу дома. Лицо ее стало печальным.

— Люди говорят, скоро враг на нас двинется и пойдет дружина оборону держать, — негромко промолвила она. — Оружие твоего сына я заговорила, не бойся. Только заставь его перед боем этот оберег надеть. — Ведьма протянула женщине зловонный комок на бечевке. — Великую силу он имеет, может спасти даже того, кому на роду ранняя смерть написана.

Старушка перестала плакать и поглядела на ведьму ледяным взором.

— Нет! Не возьму я от тебя ничего! Бес попутал, когда на помощь твою понадеялась. Обереги твои не помогут! Не тебе, собачье отродье, с богом силами меряться! На что его воля, того никому не изменить! — ее голос дрожал от подступивших слез. — Ослабла вера моя, вот и послала сына к тебе. Тяжело детей терять, тяжело в холодную могилу класть, а самой на свете белом оставаться! Но разве можешь ты это понять, нечисть поганая? Разве можешь знать, как страдает сердце материнское за детушек своих?! — Старушка схватилась за голову. — Сгубила я душу свою! Ой, сгубила! Но сына в гиену огненную затянуть не дам!

Гневно сверкнув глазами, хозяйка двинулась на ведьму:

— Будь же ты проклята, чертова баба! Коли б знала тогда, что ты ведьма, а не зверь раненый, своими руками удавила бы! Убирайся, грязная! И чтоб духу твоего тут не было!

— Не дури! — осадила ее Веда. — Мне виденье было. Погибнет в бою Радомир, если оберег не наденет. Спаси сына. Может, бог через меня и помогает? Зачем помощь отталкиваешь? Али не жаль родную кровиночку?

Старушку словно окатили ледяной водой.

— Как?! — едва выдохнула она. — Сыночек мой… - она дрогнула и уже была готова принять помощь колдуньи, но через несколько мгновений снова переменилась в лице. - Так вот как ты души людские совращаешь?! — разоблачительно вскипела она. — Поняла я твою хитрость! Думаешь, примем помощь и станем рогатому кланяться? Не бывать этому!

— Тьфу! Вот дура — баба! — в сердцах плюнула ведунья. — Сначала помощи ищет, потом клянет зря. В последний раз спрашиваю: берешь оберег или нет? Больше уговаривать не стану! Твой сын, тебе и решать: жить ему или умереть!