Сказка о долге - [2]

— Это тебе за ворожбу, — быстро проговорил он, потрясая небольшим мешочком, наполненным мелкой серебряной монетой.

Юноша почти положил деньги на стол, когда поймал на себе бешеный взгляд ведьмы. Старуха зло сверкнула желтыми глазами, оскалилась и зарычала по-звериному. Охваченный страхом, гость бросился вон, едва разбирая дорогу.

Сумерки сгущались, а Веда все сидела у очага с опущенной головой. Она вспомнила, как много лет назад ее в облике волчицы подстрелил на охоте отец Радомира, как полумертвую привез в подарок своей беременной жене. Мало кто мог похвастаться шкурой белого волка, но жену такой подарок испугал. Когда волчица подала признаки жизни, обрадованная женщина принялась выхаживать ее. Мужу и сыновьям настрого запретила подходить к раненому зверю, слишком уж велико было их желание добить редкую тварь.

Волчица ушла ночью, едва оправившись от ран. А год спустя, также ночью, вернулась в их дом в своем человеческом облике. Младенец Радомир тихо спал в колыбели, пока женщины говорили между собой. Он не слышал, как Веда предложила своей спасительнице заговорить от нежданной смерти и болезней всю семью, не слышал, как богобоязненная мать гневно воспротивилась этому и выгнала ведунью за порог. Много воды утекло с тех пор.

Старая ведьма глубоко вздохнула. Теперь ей предстояло вернуть долг. Медленно подойдя к столу, она с трудом подняла меч и провела по широкому лезвию иссохшей грязной рукой. В свете очага клинок заиграл теплым светом. Старуха закатила глаза, призывая на помощь свой внутренний взор. Ее душа унеслась вдаль, и ведьме привиделась картина жестокого боя: разгоряченный Радомир верхом на коне крушил неприятеля и громко выкрикивал бранные слова; он высоко поднял меч, но вдруг длинная стрела пробила грудь, и юноша упал замертво. Виденье было столь явным, что ведьма ощутила силу удара и едва удержалась на коротких кривых ногах.

— О, материнское сердце! Учуяло! — прохрипела старуха и стала собираться. Она сложила в узелок все необходимое для ворожбы, завернула в овечью шкуру меч и кольчугу Радомира, повесила на свое хилое плечо его деревянный щит и, когда совсем стемнело, двинулась в путь.

Лишь под утро добралась она к нужному глухому месту, развела костер и принялась ворожить. Ведьма быстро заговорила оружие на огне и воде, после чего приступила к заговору кольчуги. Потрясая ею над костром, Веда монотонно проговаривала заклинания раз за разом. Она бросала в огонь сухие травы, и густой белый дым высоко в воздухе повторял рисунок металлического плетения. Однако, как ни старалась ведьма, в дымовых кольцах всегда появлялась дыра именно там, куда надлежало попасть стреле. Веда начала злиться. Она призвала на помощь всех духов-помощников, но и они не смогли удержать дымовые кольца. Перед самым рассветом старуха обессилела. Радомиру суждено было погибнуть в следующем бою, и уже никто не мог этого изменить. Внезапно в глазах ведьмы заиграл радостный огонек. Она вспомнила о древнем обряде оберега от смерти. Такой обряд мог совершить только оборотень. Узнала она о нем от своего деда, хитрого колдуна, любившего разгуливать по лесу, обернувшись черным волком. Веда затушила костер и расстелила на еще горячих углях кольчугу. Она долго бормотала заклинание, сбиваясь и путая слова, пока, наконец, ей не удалось прочесть его верно. После разложила на кольчуге несколько свежих листьев лопуха и, полоснув по руке ножом, начала сцеживать на них свою полу волчью кровь. Густая темная жидкость медленно струилась из вен. Ведьме приходилось снова и снова резать руку, чтобы омыть кровью листья. Угли под кольчугой были еще горячими, и кровь сразу запекалась. Наконец, ведунья закончила обряд. Она совсем ослабла и поспешила перевязать истерзанную руку. Собравшись с силами, Веда свернула листья в ком размером с детский кулачок, туго перевязала его прочной бечевкой и скрепила нить так, чтобы амулет можно было повесить на шею. В свою избушку старуха вернулась лишь к вечеру нового дня.

Радомир давно поджидал ее.

— Вечер добрый! — буркнул юноша, преодолевая страх от встречи с колдуньей.

Веда не ответила. Обескровленная и уставшая, она еле плелась под тяжестью ноши. Едва ступив на порог, ведьма поспешила избавиться от груза: выложила на стол щит и развернула шкуру, в которой были меч и перепачканная кровью и копотью кольчуга. Глаза Радомира гневно сверкнули.

— Что это?! — зло спросил он, указывая на кровь. — Ты кого убила, старая?!

Тут юноша заметил окровавленную перевязь на руке Веды и его передернуло от отвращения. Он хотел схватить кольчугу, но ведьма властно положила на нее свою тощую израненную руку. Радомир брезгливо поморщился и отступил.

— У меня мало сил, так что слушай, — прошептала ведьма. — Твой меч я заговорила. Он не выпадет из рук в бою и будет разить врага насмерть. Щит также заговорен, он не проломится… А вот с кольчугой беда, слабая она у тебя, не выдержит удара длинной вражьей стрелы… Вот, возьми это, — ведьма протянула Радомиру амулет, — наденешь перед боем и не снимай, покуда все не закончится.