Сказка для злой мачехи или белоснежка на новый лад - [67]

И Роди протянул мне руку, которую я без лишних раздумий, пожала, чтобы тут же вскрикнуть.

— Что за! — подула на ладонь, и увидела, как на ней проступает маленькая, размером с десятикопеечную монетку, красная пентаграмма. — Это что?

— В знак нашей дружбы.

Я подозрительно глянула на довольного алхимика.

— Связующая печать, — невнятно пояснил мужчина.

— И что она делает?

— Подтверждает нашу дружбу, — снова уклончиво ответил Роди.

— Роди, — нахмурилась я.

— Подруга, не переживай по пустякам, — весело фыркнула алхимик, — я просто всегда буду знать, где ты находишься.

— Следящий маячок, что ли? — потерла пальцем воспаленную кожу вокруг медленно бледнеющей пентаграммы.

— Да, да, так и есть, — закивал алхимик, даже не подозревая, что отвечает, именно так, как я хотела.

Из чего делаю вывод: мужчина врет и не краснеет. Но выколачивать из алхимика правду, считаю, себе дороже, следовательно, действовать придется иначе: вариант первый — тянуть правду по нитке, второй — довериться и принять все, как есть. Я посмотрела на Роди и чуть грустно улыбнулась. Ни доверять, ни выяснять что-то сегодня меня не тянуло, значит, оставим все, как есть, а там посмотрим, что из этого выйдет.

— Ваше Величество вы опаздываете к завтраку! — объявилась запыхавшаяся Жезель.

— Как ребенок? — тут же поднялась я с диванчика.

— Она отказывается выходить из комнаты, — пожала плечами служанка. — И никого не хочет видеть, кроме Его Величества.

— А где Его Величество? — уточнила я, и Жезель не задумываясь, ответила.

— Его Величество уехали к королю Леонарду. Еще не вернулись.

Я вопросительно взглянула на Роди.

— Царапины я залечил, — безмятежно пожал он плечами.

— Я хочу ее видеть, — ни к кому не обращаясь, произнесла я.

— Но, Ваше Величество! — возмутилась Жезель. — Вас ждут!

И тут я взорвалась:

— Ты, что, считаешь завтрак важнее перепуганного ребенка?! Считаешь, мне кусок в горло полезет, когда я знаю, что она там, сидит в своих покоях и боится собственной тени?! Ты, так считаешь?!! — почти кричала я, надвигаясь на нее, ловя затравленный взгляд и стараясь достучаться до ее скудного средневекового умишка.

— П-простите, — залепетала девушка, вжав голову в плечи.

Пылая праведным гневом, я выскочила в коридор, но столкнувшись со стражем, рявкнула:

— Прочь с дороги!

Тот попытался перечить, но я пристально посмотрела ему в глаза, и страж по стеночке отполз в сторону, невнятно бормоча молитву от Темного.

— Ри, — кинулся было ко мне Ирон, за спиной которого маячил злой, как черт Дилан, но я его остановила.

— Позже. Я к Белоснежке.

И никого больше не слушая, направилась к лестнице на второй этаж. Стражи у покоев принцессы, то ли от неожиданности, то ли от страха, завидев, спускающуюся меня, выставили вперед алебарды.

— Так-то вы приветствуете свою королеву?! — презрительно скривилась я, переводя сощуренный оценивающий взгляд с одного стража на другого.

— В-ваше В-величество, — запинаясь, проговорили они, но алебарды не убрали.

— Мне нужно пройти. Уберите оружие.

— Но Ваше…

— Мне повторить?

Неожиданно, справа, из тьмы коридора, появился Лейкот, собственной раздражающе бодрой, и, после ночного распития спиртных напитков, смущающей меня персоной.

— Что здесь происходит? — обратился он ко мне, но смотря на побледневших стражей.

— Я хотела бы проведать Белоснежку, — полуобернулась к нему, стараясь не смотреть в глаза и не дышать в его сторону, — но они меня не пускают.

Граф удивленно приподнял брови, видимо не ожидал подобного от Ринари, затем снова обратил свой взор на стражей.

— Как это понимать?

— Но…. но, лорд Лейкот, принцесса, никого не хочет видеть. Она…

— Пропустите королеву, — не стал дослушивать их лепет граф. — Вечером жду обоих у себя в кабинете, — и, сказав это, схватил, опущенные к полу, алебарды за древко, и легко выдернул их из рук деморализованных подчиненных.

Но когда входила в покои Белоснежки еще успела услышать, как Натан пробормотал: «Лучше бы это была Рита… но и эта, думаю, справится».

«Спасибо за доверие», — закатила я глаза и полностью сосредоточилась на том, чтобы пробиться сквозь неровный строй Белоснежкиных нянек. Вот, кого я не люблю больше всего, так этих четырех раскормленных теток.

* * *

— Зачем ты пришла? Я не хочу тебя видеть, — капризно дует губы Белоснежка.

— Я беспокоилась о тебе, — присаживаясь на краешек постели.

— Уходи, — отворачивается она от меня.

— Снежка.

Девочка начала раздраженно бить ладошками по одеялу, повторяя:

— Уходи! Уходи! Уходи-и!

— А что будешь делать ты? — терпеливо наблюдаю, как беснуется этот маленький чертенок. — Прятаться здесь от всего мира?

— Тебя это не касается, — зло смотрит она на меня. — Я хочу видеть папу. Где мой папа?

Да, я понимаю, что лучше бы здесь был ее отец, но раз его нет, я не могу оставить ее одну, пусть даже в облике Ринари.

— Снежка, папы нет в замке, — покачала я головой.

— Он тебе не папа! — мгновенно разозлилась та.

— Конечно же, нет, — я тихо засмеялась. — Он только твой папа. Твой, и ничей больше.

— Уходи, — девочка подтянула колени к груди и натянула одеяло на голову. — Я никого не хочу видеть.

«Упрямая», — мысленно улыбнулась, вспоминая, как сама пряталась от мамы, когда та пыталась меня успокоить. Как же тогда я хотела стать взрослой, чтобы все решалось, как мне тогда казалось, само собой. И, вот, я выросла, но проблемы, как не решались сами собой, так и не решаются.