Сказка для злой мачехи или белоснежка на новый лад - [61]

— Ри, — поравнялся со мной прыткий алхимик. — То есть, Ваше Величество.

— Ринари. Ее зовут Ринари.

Мы обменялись взглядами, когда затормозили у ворот в конюшню, пройдя которую насквозь можно было попасть на королевскую псарню.

— Ринари, — моргнул Роди.

— Запомнил?

— Это не трудно. Куда мы бежим?

— На псарню, — сделала вдох-выдох, пытаясь выровнять дыхание, — один из обращенных перевертышей был подарен Белоснежке в виде щенка.

— Что ты собираешься с ним делать?

— У меня есть ошейник, — вытащила из сумки полоску кожи, исписанную мелкими рунами, — который заблокирует его способность к превращению во взрослую особь.

— Может, лучше сразу того? — поскреб подбородок Роди, мечтательно закатив глаза. — Я бы его вскрыл…

Качнула головой.

— Я обещала. Не знаю, что из этого получится, но я попробую.

— Ри, ты определенно не в своем уме, — вздернул брови алхимик, но тут же просиял. — Но мне это нравится! Идем, я тебя прикрою, пока остальные не набежали.

— Не набегут, — буркнула я. — Теперь, когда я доставлена на место, разве что Ирон и Дилан заинтересуются, куда я сорвалась.

— Все так плохо?

— Хуже, не придумаешь, — грустно усмехнулась я, и, распахнув створку ворот, вошла внутрь.

Сразу со всех сторон послышались знакомые шепотки:

— Это она?

— Она, она. Вернулась ведьма треклятая.

— Тс-с-с, тише ты.

— А вырядилась-то, вырядилась, прямо нищенка на подаянии, да еще мужика какого-то с собой притащила, себе под стать — жердь жердью и глаза жуткие.

Но только я оказывалась в шаге от них:

— Ваше Величество, — с подобострастием на устах и с отвращением в глазах, — с возвращением!

— Ваше Величество! Вы вернулись?!

— Замечательно выглядите, Ваше Величество. Этот цвет вам очень к лицу.

Я даже споткнулась от подобной наглости.

— Давненько плетей не получали? — как можно мягче уточнила я, чтобы если уж считают ведьмой, так и ведут себя соответственно, а то распустились тут, пока меня не было.

— ВАШЕ Величество, помилуйте!!

— Пошли вон!

— Но как же?!

— Я сказала, ПОШЛИ ВОН!

Последним выскочил хромой старый конюх и тихонечко прикрыл за собой створку ворот.

— И так всегда? — нахмурился Роди.

— Да.

— Как ты их терпишь?

— С трудом.

— Вот бы мне с ними поработать.

— Забудь, — махнула я рукой. — Их не исправишь.

— Я бы с тобой поспорил, — хищно ощерился алхимик.

— Даже не думай. Мы ведь хотим, чтобы ты здесь осел всерьез и надолго, так?

— Так.

— Тогда плюнь, и не обращай внимания, они ни те, чье мнение должно что-то для нас значить.

Роди огладил свой неизменный балахон.

— Знаешь, ты мудрая женщина — мне это нравится.

— Стараюсь, — едва не рассмеялась я, но кто-то резко дернул меня за подол. Опустив взгляд, я узнала верного помощника Белоснежки, того самого пажа, который пронес в замок дохлую крысу.

— Ваше Величество, Ваше Величество! — плаксиво взвыл он.

— Что случилось? — насторожилась я.

— Там, этот… — ребенок крепко держался за мою юбку, — щенок, он странный. Белоснежка…

— Где она? — тут же выпрямилась я. — Где Снежка?

— На псарне, — проскулил ребенок.

— Так и думала.

— Он страшный… — всхлип, — у него глаза, — всхлип, — я боюсь, — наконец, мальчик, уткнулся мне в живот и разразился бурными рыданиями.

— Тихо, тихо, — погладила его по голове. — Успокойся. Ну же, успокойся, ты же мужчина. Мужчине не пристало показывать слезы кому попало. Успокойся. Ты в безопасности.

Рыдания поутихли.

— Давай, беги отсюда, — осторожно отцепляя его от себя и подталкивая к выходу.

— Но принцесса, — громко хлюпая носом.

— Все хорошо, — как можно убедительней произнесла я. — Я разберусь.

Паж посмотрел на меня заплаканными глазами, коротко кивнул и побежал к выходу.

— «Все хорошо. Я разберусь», — передразнил меня алхимик.

Но я уже шла по направлению к псарне. Все произошедшее, сразу после того, как я вошла, отпечаталось в моем сознании как отдельные кадры. Вот я вхожу и вижу, как на меня во весь опор несется испуганная принцесса в разорванном платье с глубокими царапинами на лице и шее. Я хватаю девочку и крепко прижимаю ее к себе, а на нас несется крупный пес с горящими сиреневыми глазами и распахнутой пастью. Я отталкиваю ребенка в сторону, а сама, падая, рефлекторно поднимаю руку, и зубы смыкаются на забытом всеми гипсе — слышится треск. Лекарственный гипс выдерживает, и зубы зверя застревают. Роди чертит что-то прямо в воздухе, и тот густеет, образуя полупрозрачную сеть, которую он накидывает на обращенного, и, каким-то уж совсем невероятно ловким движением, застегивает ошейник у пса на шее. Зверь верещит, стремительно теряя вес и меняя форму. Меня трясет от ужаса, но глаза остаются широко распахнутыми, поэтому вижу все: от опадания кожи и проявления скелета, до сдувания мышц и оседания всех тканей. Хочется орать, но от страха пропадает голос.

— Ну, вот и все, — алхимик вытер пот со лба и отцепил жалобно скулящего щенка от моей руки.

— Что вы здесь забыли?! — ворвался на псарню Натан. За его спиной мелькают бледные лица слуг.

Он застывает и молча изучает представшую перед ним картину, что-то понимает и через плечо требует немедленно всех разойтись. Слуги исчезают, остается только Дилан, который стремительно бежит ко мне.