Сказка без чудес - [96]
Подивившись мимоходом такому необыкновенному поведению птиц, Глеб Сергеевич рванул быстрее, нагоняя губернатора.
Чиновник прошагал, спотыкаясь о бревенчатый настил, мимо колонны байкеров, сплошь затянутых в чёрную кожу, украшенных металлическими нашлёпками, цепями, какими-то амулетами и висюльками, в рогатых шлемах с тонированным забралом, за которыми невозможно было разглядеть лица, с разноцветными, сине-зелёно-красными татуировками на обнажённых мускулистых плечах, и поравнялся с отцом Александром.
Тот гордо восседал на новеньком, хромированном «Харлее Девидсоне», и, судя по всему, как раз собирался спешиться, дабы приступить к своим церковным обязанностям.
Губернатор в обнимку с гендиректором нефтяной кампании, с отставшей от них на пару шагов Барановской шествовали неторопливо к буровой по сочащимся смолой, словно истекающим кровью брёвнам. Будто алчные и безжалостные завоеватели древних времён по телам поверженных и выложенных в ряд защитников приступом взятой цитадели, ступали.
Надежда Игоревна на каждом шагу застревала высокими каблуками в щелях между стволами, с видимым усилием выдирала шпильки, грозя и вовсе сломать, и оттого ли, а может быть, из-за дурацких, недопустимых речей своих боссов со сцены, лицо её было перекошено яростью.
Следом за этой троицей волоклось ещё человек пять из «ближнего круга» главы региона, включая ошалевшего вконец Талканова, мельтешили, то ломясь сквозь бурелом по обочине гати, то забегая вперёд в поисках нужного ракурса, десяток журналистов с фотоаппаратами и телекамерами.
Здесь же, впервые за всё время пребывания на поляне, Дымокуров увидел и человека в чёрном. Люций Гемулович, низко надвинув на глаза шляпу, шёл следом, чуть поодаль от свиты, умудряясь оставаться, несмотря на своё вычурное одеяние, неприметным в этой толпе.
Глеб Сергеевич, нагнав, наконец, пристроился к губернаторской свите.
До вышки оставалось всего два-три десятка шагов. Отчётливо видно было и само громоздкое, абсолютно чужеродное здесь, в лесу, металлическое сооружение, и лёгкая оградка из сетки рабицы вокруг, с воротами, перечёркнутыми ярко-алой лентой, которую и надлежало торжественно рассечь губернатору.
Возле вышки, словно солдаты на боевом посту, в ожидании высокого начальства застыли рабочие, буровики, надо полагать, в новеньких спецовках и жёлтых, как подсолнухи, касках на головах.
А надо всем этим неистовали в небе, нависнув грозовой тучей, кричали, метались отчаянно, стаи бесчисленных птиц, да разносился далеко вокруг поляны усиленный динамиками голос поэта Сбруева, истошно орущего в микрофон:
Внезапно вся разношерстная процессия во главе с губернатором остановилась, замялась почти уже перед самой вышкой.
Кто-то встал у неё на пути, перегородив устланную стволами сражённых деревьев просеку.
Глеб Сергеевич с удивлением узнал обитателей антикварной усадьбы.
Они стояли рядком. По центру, привычно опершись на трость с серебряным набалдашником, возвышалась Василиса Митрофановна. По левую и правую руку от неё, набычившись, застыла с угрожающим видом вся дворня — Еремей Горыныч, Яша Лесной, баба Ягода, Семён с Соломоном, Марья-искусница.
Какой-то шнырь из губернаторской свиты выскочил вперёд, замахал руками, словно мух отгоняя:
— Граждане! В чём дело?! Освободите сейчас же проход!
В этот момент из-за спин обитателей усадьбы, косолапо переваливаясь, вышел медведь — Потапыч. Он уселся по-собачьи посреди просеки, и принялся добродушно рассматривать губернаторского шныря.
— Медведь! Уберите медведя! Полиция! — завопил тот, малодушно отступив и спрятавшись за главу региона.
Курганов с Шишмарёвым в изумлении обозревали возникшее вдруг на пути препятствие.
А вот Барановская, и до того прибывавшая в ярости, вовсе впала в бешенство.
Размахивая кулаками, она бросилась на Потапыча:
— А ну пошёл вон, гнида! И вы все, — завизжала она на родственничков Дымокурова. — Вон! Прочь с дороги!
Впрочем, беснующаяся вице-губернатор не произвела никакого заметного впечатления на защитников бора.
Василиса Митрофановна подняла свою трость, и концом её указала кому-то на замявшуюся процессию.
Глебу Сергеевичу даже почудилось, что из конца трости блеснул, рассекая пространство, тонкий, как вязальная спица, луч зелёного цвета.
Однако никакого видимого урона ни губернатору, ни его свите, он не нанёс.
Зато вокруг начало твориться что-то невообразимое.
Прервав на полуслове распалившегося, продолжавшего выкрикивать какие-то рифмы поэта Сбруева, хор грянул вдруг со сцены с залихватским притопом и присвистом что-то похабное, даже кощунственное:
Дымокуров, оглянувшись, увидел, как вскинулся негодующе притормозивший аккурат позади него на своём «Харлее Девидсоне» батюшка, однако мотоцикл под ним вдруг затрепетал, начал расплываться зыбко, терять очертания, шевелиться, словно живой.
И в ту же секунду стало абсолютно очевидным, что священник и впрямь сидит верхом на козе — настоящей, крупной, живой, крепко ухватив её за рога.
А хор между тем наяривал, задорно топоча по настилу сцены:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли рассказы и повести объединённые одним героем – майором Самохиным, человеком малоизвестной профессии. Он – оперуполномоченный в колонии строгого режима. А ещё – это современная, остросюжетная, яростная проза, уже завоевавшая признание многих читателей.
«ИСКАТЕЛЬ» — советский и российский литературный альманах. Издаётся с 1961 года. Публикует фантастические, приключенческие, детективные, военно-патриотические произведения, научно-популярные очерки и статьи. В 1961–1996 годах — литературное приложение к журналу «Вокруг света», с 1996 года — независимое издание.В 1961–1996 годах выходил шесть раз в год, в 1997–2002 годах — ежемесячно; с 2003 года выходит непериодически.Содержание:Александр Филиппов ВСЕ ПО-ЧЕСТНОМУ (повесть)Павел Амнуэль ПОВОДЫРЬ (повесть)Анна Чемберлен ЭКСПРЕСС «ЗАБВЕНИЕ» (рассказ)
Четверо наших современников – журналист-уфолог, писатель, полицейский и правозащитник попадают в самый настоящий сталинский лагерь, до сего дня сохранившийся в дебрях глухой тайги. Роман не только развлечёт читателей невероятными приключениями, выпавшими на долю главных героев, но и заставит задуматься о прошлом, настоящем и будущем России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Литературно-художественный и общественно-политический сборник подготовили Курганская, Оренбургская и Челябинская писательские организации. В него включены повести, рассказы, очерки, статьи, раскрывающие тему современности.Значительную часть сборника составляют произведения молодых литераторов из городов и сел Южного Урала.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».