Сказка без чудес - [75]

— Да ну? — отставной чиновник скептически поджал губы.

Василиса Митрофановна вздохнула с сожалением:

— Экий ты, Глебушка… необразованный! Даже вам, людям, давно известно о том, что животные заранее знают, когда случится, например, извержение вулкана. Или землетрясение, цунами. И оставляют опасное место. Крысы бегут с корабля, если его ожидает крушение. Горняки берут с собой в забой клетку с птичкой, которая предупреждает их о грозящем обвале породы, выбросе метана в шахте…

— Я об этом читал, — вынужден был признаться Глеб Сергеевич.

— И не только звери, но и насекомые. Муравьи перед сильным дождём спешат вернуться в муравейник, закладывают ходы. Бабочки, жучки-паучки прячутся. Растения тоже предугадывают грядущие события. Сосна, с которой я давеча разговаривала, в ужасе. Хрум Хрумыч обеспокоен. Он поведал мне, или, как ты, Глебушка, изволил выразиться, нашептал, что вся живность в Заповедном бору пребывает в ужасе. Даже рыбы, и те мечутся. Многие к Уралу вниз по реке, ушли. Надвигается что-то страшное. И я, в отличие от них, знаю, что. Начало добычи нефти в бору!

Дымокуров пожал раздражённо плечами:

— Наверное, техника по лесу пошла, бурильщики заработали. Э-э… сотрясение почвы, шум… Звери забеспокоились. И что в том необычного? Никаких чудес, одни сплошные рефлексы…

26

На исходе была вторая неделя пребывания Глеба Сергеевича в имении. К этому времени он начал ощутимо тяготиться уже своим деревенским существованием.

Куда испарились те мечты о тихой уединённой жизни, которым зачастую предавался он на пике своей чиновничьей карьеры? Как грезилось ему тогда, в череде бесконечной беготни по коридорам Дома Советов, аппаратных интриг, непредсказуемых «вводных», как хотелось в ту пору оказаться не в казённом кабинете с канцелярской безликой мебелью, а на берегу тихой речки, с удочкой в руках. И просиживать вот так бездумно, глядя на поплавок, подрагивающий мелко в ряби воды, долгие часы, вести жизнь бесхитростную и неторопливую, обитая в какой-нибудь бревенчатой сторожке с минимальными бытовыми условиями, зато наполненную малыми радостями и от того праведную…

И вот, наконец, негаданно, на склоне лет, он оказался в месте, похожем на то, о котором мечталось, мог позволить себе целые дни проводить в праздности и безделии, но… всё это как-то быстро ему прискучило и приелось.

Глеб Сергеевич, отложив до поры мысли о побеге, целыми днями слонялся по усадьбе, ибо с «воскрешением» Василисы Митрофановны ему даже вида своего участия в жизни имения делать не приходилось.

Он бродил по многочисленным комнатам, рассматривал бесценные, судя по всему, но, увы, не принадлежащие ему безделушки в шкафах, буфетах и «горках», часами просиживал в библиотеке, листая толстенные фолианты дореволюционных изданий, но вчитаться не мог. Его напрягали, отвлекая внимание, бесчисленные «яти» и «еры», разбросанные по тексту, раздражали старорежимные обороты речи, и потому он рассматривал в основном чёрно-белые иллюстрации, выполненные канувшими в вечность художниками и гравёрами.

Порой он прогуливался по территории усадьбы, захаживал на «задний двор», на огород, заглядывал в хозяйственные постройки, обозревая содержащуюся там, блеющую, хрюкающую и кудахчущую живность, но в лес носа не казал. Во-первых, боялся опять заблудиться, а во-вторых, не очень-то и нравился ему этот лес.

Прямые, как телеграфные столбы, и столь же однообразные сосны, колючий слой рыжей хвои под ногами, звенящая, угрюмая какая-то тишина… А ещё мошкара надоедливая, комары, мухи, пикирующие остервенело на вспотевшее от жары тело кровожадные слепни…

Комфорт в помещичьем доме тоже, можно сказать, минимальный. Водопровода, канализации нет. Туалет на улице. Ладно, летом, а как быть зимой? Ночью, в темноте, в лютый холод, пробираться по колено в сугробах, если приспичит «до ветру»? Или освоить-таки эмалированный горшок с похабным глазом на дне, и кочевать в обнимку с ним из спальной в наружный сортир по утрам?

В здешней баньке Дымокуров тоже успел помыться. Тёрся жёсткой мочалкой, примостившись на деревянной лавке и брезгливо поджимая ноги, стараясь не касаться затоптанного пола, по которому неизвестно ещё кто до него шлёпал босиком. Лил себе на голову горячую воду из помятого алюминиевого ковшика, держа его одной рукой, а другой безуспешно пытаясь промыть намыленные остатки шевелюры… Теснота, дикость, каменный век! В таких условиях о ванной и душе можно только мечтать!

В доме не было даже проводного радио, а ламповый телевизор, стоявший в библиотеке на антикварной, примерно одного с ним возраста тумбочке и накрытый от пыли старомодной кружевной салфеткой, похоже, никогда не включали.

Глеб Сергеевич пожалел, что не прихватил с собой ноутбук с флешкой для подключения мобильного интернета — хоть какая-то связь с цивилизацией, возможность быть в курсе всех мировых новостей, но что о том теперь сожалеть? Да и неизвестно ещё, есть ли здесь, в бору, сотовая связь? По крайней мере, на территории имения айфон отставного чиновника неизменно извещал об отсутствии сигнала.

Тем не менее, о том, что происходит на «большой земле» обитатели усадьбы всё-таки каким-то образом узнавали.