Сказитель из Марракеша - [30]

На сем я отложила свои записи, показывая, что сеанс окончен. Однако девушка смущенно улыбнулась и протянула руку ладонью кверху, словно напоминание, что я забыла предсказать будущее.

Мне не хотелось гадать по руке, но слово надо выполнять. Я снова взяла ее ладонь. Я решила оставить без внимания прочие знаки, а толковать одну крылатую тень, ибо она тревожила меня более остального.

— Это знак Сатурна, — сказала я. — Берегись его. Тьма наступает на тебя. Нынче и еще несколько суток бойся ночи. Старайся не ходить по черной земле и по темному песку. Держись подальше от поверхностей, отражающих лунный свет. Избегай зеркал, побелевших от солнца. Никому не доверяй, передвигайся только безопасными дорогами да почаще оглядывайся по сторонам.

С этим весьма кратким наставлением я отпустила ее руку.

Бледная как полотно, девушка смотрела на меня несчастными глазами.

Я попыталась успокоить ее, не проливая свет на свои предупреждения.

— Ты только что столкнулась с человеком, который тебя напугал, — веско произнесла я, — но тебе удалось скрыться. Не знаю почему, только ты избрана, чтобы пройти через огонь, — и вот знаки, это подтверждающие. Если ты снова оступишься, для тебя велика вероятность лишиться жизни.

Произнеся этот мрачный приговор, Хадиджа начертала в воздухе знак, показывающий, что речь ее окончена. Мы с удивлением повторяли перечисленные Хадиджей дурные предзнаменования, строили догадки относительно тех из них, что остались неистолкованными, — фигового дерева, магнита и галеона. Однако все мы знали — вопросов Хадидже лучше не задавать.

Азиза

Именно тогда рядом с нами затормозил черный мотоцикл. За рулем сидел высокий мужчина, одетый во все черное; кожаная куртка не распахивалась за счет прядей верблюжьего волоса, завязанных узлами. Мотоциклист явно был облечен властью, но в то же время мы все почуяли исходившую от него опасность. Он заглушил мотор и стал молча смотреть на нас. Казалось, ему это доставляет удовольствие.

Через некоторое время, ободренная смелым заступничеством Хадиджи, из круга слушателей выступила нищенка. На ней была чадра, так что мы видели только глаза. Она подтолкнула вперед маленькую дочку.

— Пожалейте мое дитя, — взмолилась нищенка. — У нее проказа. Ее отец выгнал нас на улицу, и нам не на что более надеяться, кроме как на вашу доброту. Прошу, смилуйтесь над нами, братья и сестры. Я честная женщина, которую вышвырнули в ночь из собственного дома.

Я поднялся и подошел к ней.

— Не бойся, — тихо сказал я. — Здесь тебе помогут. — И обратился к слушателям: — Отдайте этой женщине деньги, что собирались заплатить мне. Нынче вечером другие правила. Нынче я не приму денег за рассказ.

Мотоциклист скривился и завел мотор.

— Сентиментальный дурак, — заявил он.

— Тебя сюда не звали, — парировал я.

Он недобро усмехнулся, однако не уехал.

Я пустил по рядам тарелку для денег. Когда ее вернули, я молча отдал все деньги нищенке.

Она стала благодарить срывающимся голосом, но Хадиджа прервала ее.

— Расскажи свой сон, — велела Хадиджа.

Нищенка вздрогнула и в ужасе уставилась на нее.

— Как ты узнала про мой сон? — пролепетала она.

— Я узнала про твой сон, потому что я Хадиджа: я все знаю, — отвечала грозная предсказательница.

— Мне кажется, мой сон не связан с сегодняшней историей! Я его даже толком не помню.

— Не важно, что тебе кажется. Этот сон попал не по адресу. Кто ты такая, чтобы судить о связях чего бы то ни было с чем бы то ни было?

Нищенка беспомощно взглянула на меня.

— Даром что ночь, окружившая нас, точно такая же, что и в моем сне, пересказывать его, право, неуместно. Мой сон никак не связан с исчезновением, на котором ты построил сегодняшнюю историю. Мой сон не из числа вещих.

Вместо ответа я спросил, как ее имя.

— Я Азиза, а мою дочку зовут Айша. Мой отец, Аболазиз Белькассим, — гончар, всеми уважаемый в Сафи.

Я ободрил Азизу улыбкой.

— Говори же, Азиза. Расскажи свой сон. Может быть, он вольется в мою историю. Может быть, история продолжится без него. Это не важно. Мы не станем ждать вдохновения от твоего сна. Не станем соскребать темный слой в поисках тайного смысла.

— Начинай, — велела Хадиджа.

Десять тысяч всадников

Азиза положила руку на дочкино плечико, ища поддержки. Закрыла глаза и собралась с мыслями. Во время рассказа она не поднимала век, как бы для того, чтоб не сбиться.

— В ту ночь луна была очень яркая, — взволнованно начала Азиза. — Такие ночи легко запоминаются. В такие ночи у тьмы нет шансов. Мы укрылись в лабиринте торговых рядов, под защитой навеса. Айша крепко спала рядом со мной. Лунные лучи проникали сквозь квадраты решетчатой крыши. Когда луну закрывали облака, на наши одеяла падала тень. Навес сиял как белый камень. В торговых рядах царила тишина.

Азиза перевела дыхание. Когда она вновь заговорила, голос ее заметно окреп.

— В тот день Айша пригрела бездомного щенка. Сначала я хотела запретить ей брать животное. Потом поняла, как много значит для нее щенок. Бедняжке было всего несколько недель от роду. Он был совсем беспомощный, жизнь в нем едва теплилась. Айша спала, прижимая щенка к груди.

Азиза руками показала, в какой позе спала дочь, и хотела продолжать, как вдруг ее прервали.