Скажи смерти «нет!» - [27]

— Ну конечно же, — сказала Линда, заметив выражение ужаса в глазах Джэн. — Конечно же, мы это каждые четыре часа делаем, деточка, так что придется тебе к этому привыкать. А ты здесь зачем?

— Они собираются мне поддувание делать или что-то в этом роде.

У Джэн будто клещами вырвали эти страшные слова. Она чувствовала, что против ее воли они стараются сделать ее такой же, как они сами.

— А, значит, тебе пневмоторакс начнут? — Линда сказала это так просто, будто речь шла о самой обыкновенной вещи. — А куда тебя потом отправят?

— В санаторий в горах.

— В какой?

— В Пайн Ридж.

— Да ну! — У Бетти даже лицо просияло. — Это тебе повезло! Я там была, когда меня во второй раз положили, ну, там здорово.

Она вздохнула при этом воспоминании.

— Там тогда одна молодезь была среди больных, ну и веселились зе мы!

Она снова вздохнула.

— Это, наверно, самое лутсее время было в моей жизни.

Откинувшись на подушки, Джэн задумчиво глядела в потолок. Линда взглянула на нее с состраданием, и голос ее прозвучал мягче, чем обычно:

— Да, в этих смешанных санаториях совсем неплохо, хотя в самом лечении, конечно, приятного мало.

Она повернулась к Джэн.

— Твой врач, наверно, пользуется влиянием. Кто тебя лечит?

— Мёрчисон Лейд.

— А, старина Мёрч. Ну уж он для тебя что-нибудь да выцарапает.

— Он хороший врач?

— Считают, что он о ТБЦ больше всех в Австралии знает. Один у него недостаток: он так много пациентов набирает, что всегда есть опасность, что он тебя перепутает с кем-нибудь из тех сорока тысяч больных, которых он взял под свое высокое покровительство. Конечно, если у тебя есть кто-нибудь, кто мог бы дать ему вовремя под зад коленкой, когда он о тебе будто совсем забывает, то лучше него врача и не придумаешь.

Джэн погрузилась в молчание. Бетти и Линда измеряли себе температуру и записывали ее в график с такой же привычной небрежностью, с какой другие девушки собираются на танцы или в кино. Все, что Джэн видела и слышала здесь, только еще больше угнетало ее.

— Посетителям сюда часто разрешено ходить? — спросила Джэн, решив хоть в мире здоровых искать опоры.

— Да пусть хоть все время здесь сидят: и днем, и вечером, и ночью, коли тебе этого хочется. Они с собой еду приносят — значит для больничной кладовки экономия, если тебе что нужно — они сделают, — значит персоналу полегче.

— Каждый вечер!

— Факт, — отрезала Линда. — Зверски часто. Будь на то моя воля, я б в такую больницу легла, куда посетителей только по воскресеньям пускают, с восьми до девяти утра — и все.

Бетти взглянула на подругу с удивлением.

— Ой, Лин, — пропищала она. — Подумай, Лин, сто бы мы делали без посесений?

Линда взяла книгу.

— Не было бы приемных часов, не замечали бы, что никто к нам не приходит.

Она установила поудобнее настольную лампу, поправила подушку и погрузилась в чтение, повернувшись спиной к двери.

— Если ты ожидаешь кого-нибудь, то тебе лучше начать прихорашиваться, они могут в любую минуту появиться.

Джэн начала готовиться с лихорадочной поспешностью. Она расчесала волосы, спадающие на плечи, тщательно напудрилась и старательно накрасила губы. Она повязала бантик на свою больничную курточку, а потом подумала, не повязать ли ей новый, потому что этот немножко помялся, когда она дремала перед завтраком.

Зазвенел колокольчик у входной двери. Джэн в последний раз глянула на себя в зеркало и в ожидании откинулась на подушку.

Глава 10

I

Барт осторожно переставлял ноги, направляясь от больничных ворот к домику по красной бетонированной дорожке. Ему казалось, что его солдатские ботинки гремят так, будто марширует целый полк. Вид грязноватого домика с верандами, сквозь спущенные полосатые маркизы которых проглядывали очертания кроватей, показался ему отвратительным. Он нажал кнопку дверного звонка. Послышалось нестройное дребезжание.

Никто не отзывался. Наконец, не дождавшись ответа, он, скрипя ботинками по линолеуму, на цыпочках прошел через прихожую и в неловком молчании остановился перед комнатой, где сидела женщина с добродушным лицом и обедала. «Должно быть, хозяйка», — подумал Барт, заметив спускавшуюся на ее плечи белую сестринскую косынку.

— Простите, не мог бы я увидеть мисс Блейкли? — Он старался говорить как можно тише, приспосабливаясь к атмосфере больницы, и все же ему показалось, что голос его прозвучал требовательно и гулко.

Хозяйка кивнула.

— Третья дверь направо, вон та, которая закрыта. Когда войдете, затворите за собой снова, пожалуйста.

Он с минуту помялся перед дверью, потом постучал. Изнутри слабо донесся голос. Барт осторожно открыл дверь, и, когда он увидел сидевшую на постели Джэн и ее лицо, светившееся нетерпеливым ожиданием, убожество этой кошмарной обстановки отступило на второй план. Его тяжелые ботинки еще громче заскрипели на натертом полу. Барт втиснулся между двумя койками; он испытывал чувство стыдливой неловкости из-за того, что чужая девушка на соседней койке, повернувшаяся к нему спиной, была совсем близко. Он положил перед Джэн коробку конфет и вечернюю газету и взял ее руки в свои. И когда он прикоснулся к ее рукам, давящий комок в его груди словно растаял.

— Привет! — Он надеялся, что хоть голос его прозвучит как обычно.