Скажи «Шалом» - [8]

— Потаскуха! — прошипела самая лучшая из всех жен и удалилась.

Она была к ней явно несправедлива (и кто знает, не сыграл ли тут свою роль древний женский инстинкт). Франци была слишком уж хороша. Ни один нормальный кобель не устоял бы перед тем таинственным сексуальным сиянием, сверкавшим в ее глазах, и прелестью ее движений. А ее серебристая, волнистая шкура! Она же должна быть как следует уложена! И мы решили постричь Франци, чтобы поддержать ее сексапильность перед очередной демонстрацией, для чего позвонили в собачью парикмахерскую. На следующий день появились двое экспертов, пробились через собачьи орды, оккупировавшие наш сад, и забрали с собой Франци. Она прошла как маленькая светская львица, ее поклонники лаяли, выли, и бежали вслед за машиной еще несколько километров. Мы сидели дома, мучаясь в неведении.

— Что мы могли поделать? — вздыхал я. — Ведь она слишком неопытна в таких вещах…

Франци все не возвращалась. А то, что предстало перед нами на следующий день, оказалось уродливой, розовой мышью. Я никогда не мог себе представить, что Франци была столь маленькой. Франци продемонстрировала столь безобразное превращение, что невозможно было себе представить. Она не перебросилась с нами ни единым словом, она не вертелась, а только неподвижно встала у окна.

Но что же произошло?

Наш сад больше не мог вместить множества псов, прибегавших целыми толпами. Они снесли проволочную сетку, лежали тут и там и прыгали, брызгая слюной, на забор дома, чтобы быть поближе к Франци. И если раньше так было только с кобелями нашего квартала, то теперь сюда сбегались все псы города, страны и всего Ближнего Востока. Среди них были даже две собаки-эскимоса; они вынуждены были выбросить свои сани, на которых примчались прямо с Северного полюса. Никакого сомнения: в своем нынешнем состоянии Франци была столь сексуальна, как никогда ранее. Ведь теперь она была голая. Она лежала в окне, предоставляя себя, обнаженную, жадным взглядам своих поклонников.

Наш дом превратился в какой-то центр Эроса.

Когда какой-то особенно дикий жених, настоящая невоспитанная уличная скотина, одним ударом вышиб нам дверной засов, мы вызвали полицию, пока другие собаки не прервали нам и телефонное сообщение. Полиция была занята. А у нас не оказалось сигнальных ракет, чтобы подать сигнал бедствия. Еще плотнее замкнулось кольцо осады вокруг нашего дома. Рафи, мой старший сын, предложил поджечь цветы в саду и под прикрытием дыма отступить до ближайшей почты, откуда мы, возможно, получим связь с полицией. Но поскольку при этом пришлось бы оставить дом, мы вынуждены были отказаться от этого плана. Внезапно появился Цулу, обнаруживший проход через чердачное окно, он прорвался в кухню и ввязался там со мной в смертельное единоборство. В его глазах сверкало отчаянное решение сначала изнасиловать Франци, а потом рассчитаться со мной. Франци бегала вокруг нас, помахивая хвостом, и лаем подбадривала Цулу. Остальные члены нашей небольшой семьи искали укрытие за опрокидываемой мебелью. Псы снаружи придвигались все ближе и ближе.

— Прекрати уже! — прозвучал задыхающийся голос моей смертельно бледной жены. — Отдай им Франци.

— Никогда, — прохрипел я. — Я не позволю себя шантажировать.

А потом — даже сейчас, когда я пишу эти строки, моя рука дрожит от волнения — как раз, когда мы прощались с последними минутами жизни в ожидании неизбежного конца, вдруг лай за окнами прекратился, и собачьи стаи разом рассеялись. Я осторожно высунул голову наружу и приложил руку к уху, чтобы услышать громогласный бой барабанов атакующей кавалерии, которая, как известно, всегда появляется в последний момент, чтобы спасти скальпы несчастных поселенцев… Но я не смог обнаружить ни единого следа причин столь организованного отступления. Скорее всего, произошло совершенно обыкновенное чудо.

На следующий день Драгомир объяснил нам, что случилось:

— Вы знаете? Вы не знаете? Во всем городе в один момент потекли все суки. Вот ведь как бывает. И сразу всем хорошо.

С тех пор в нашем доме царит привычное однообразие. Франци, розовая мышь, снова превратилась в собаку с белой шкурой, которая интересует только людей. Собакам с округи она и глаза не кажет, вот и все дела. А Цулу, когда проходит мимо нашего дома, даже не поворачивается. А откуда в таком случае появились маленькие шнауцеры, которых родила Франци, мы понятия не имеем.

Инструкция по эксплуатации

Как всегда в начале недели я открыл свою комнату и сел за письменный стол, чтобы сочинить кусачую сатиру на наш истэблишмент. Заголовок не составил для меня особых проблем: "Открытое письмо истэблишменту". Это я написал ему, прямо туда, на самый верх.

Но после этого дело захромало. Напрасно мучил я свой мозг, из которого, собственно, и должна была появиться моя статья, — как вдруг внезапно услышал громкое жужжанье. Оно звучало как "з-з-з". Сразу же после этого на мое левое ухо села муха и начала там лакомиться.

Поскольку наша квартира уже две недели герметично закрыта, очевидно, эта муха родилась уже тут. Я имел, таким образом, дело с редким экземпляром местного, домашнего насекомого, что меня, впрочем, нисколько не остановило от того, чтобы согнать ее с моего уха. Что, в свою очередь, нисколько не остановило ее от того, чтобы через несколько звонких кругов с радостным жужжанием вновь вернуться на мое ухо. Это занятие мы повторили многократно.