Скажи «Шалом» - [14]

Смертельно побледнев, Мальсагович уставился на меня.

— Я… Я тут ни при чем, — пробормотал он. — Кто же знал, как эти проклятые скотины размножаются… А вот в Гамбурге есть торговый дом, рассылающий такие товары по всему миру. Ну, и мне. Только вчера г-н Штоклер купил у меня 250 мальков. Если хотите, можете оставить мне вексель, как и он. Я не скажу никому…

Так вот каков был ритуал старых друзов! Вот в чем была тайна Штоклера! Размножение по почте!

— Сколько стоит вся коробка? — спросил я…

Несколькими днями спустя ко мне пришел Штоклер. Я упал ему на грудь. Дружеские слезы блестели на моих глазах.

— Спасибо вам, дружище. Спасибо вам от всего сердца. Бананово-бензиновая смесь совершила чудо!

Штоклер стоял, не в силах вымолвить ни слова. Его взгляд медленно ползал по шестнадцати аквариумам, заполнившим все уголки моей комнаты, в которых бодро резвилось множество пижам. Внезапно его зрачки стали дико вращаться, что обычно является признаком внезапного приступа бешенства. Затем, издав нечленораздельный стон, он кинулся прочь.

Вчера я его встретил у Мальсаговича. Он пропустил мое приветствие мимо ушей. Я не обратил на это внимания. Такого опытного рыбозаводчика, как я, нелегко обидеть. С демонстративной уверенностью я купил семь аквариумов и удалился походкой профессионала, который совершенно точно знает, как покупать рыбок и держать аквариумы.

Откровенный разговор с собакой

Какое-то время мне казалось, что Франци интересует половая жизнь вообще только в виде группового секса, как мы это наблюдали при уже описанных драматических обстоятельствах. Лишь несколько месяцев спустя я обнаружил, что она была влюблена в лохматого черного дворового пса неизвестного происхождения, который в недавнем довольно регулярно к нам заглядывал и которого она открыто считала своей постоянной связью.

Лично я этого парня терпеть не могу. Мне противно само его существование. Он действует на меня, как хиппи, и я позволяю ему любить Франци только дома. В его последнее посещение, пока Франци хлопотала на кухне, мое гостеприимство зашло столь далеко, что я даже почесал ему живот. Собакам это очень нравится. Это им нравится так, что они ложатся на спину и раскидывают лапы, чтобы вовсю насладиться почесыванием.

— Хорошая собачка, добрая собачка, — бормотал я, пока он растягивался передо мной. — Собачке нравится, когда ей скребут животик, правда?

— Ничего подобного, — последовал громкий и отчетливый ответ. — Мне это вообще не нравится. Но кого интересует мое мнение? Такова жизнь.

Я был совершенно ошарашен. Как? Этот ублюдок дворняги, все свое время болтающийся на улице и ни разу не посещавший даже самые примитивные занятия, говорит на таком чистом иврите?

— Извините, — пролепетал я. — Вы понимаете человеческий язык?

— Все собаки понимают человеческий язык. Но только от людей они это скрывают.

— Но почему?

— Потому что вы, люди, со своей тупой болтовней и без того скучны. Стоит вам только догадаться, что мы вас понимаем, как ей не будет конца. Однако, почему вы прекратили чесать мой живот, уважаемый? Продолжайте чесать потихоньку, если вам это приятно. Обо мне не беспокойтесь. Я уже знаю, что сопротивление бесполезно. Следует ли мне еще немножко вывесить язык и слегка повилять хвостом? Или тихонько порычать?

Я прямо и не знал, что ответить. У меня не было опыта бесед с собаками.

— Во всяком случае, — сказал я, наконец, — я вас поздравляю с тем, что вы нашли такую милую спутницу жизни, как наша Франци.

— Милую?

— Так мне хотелось бы думать. Стоит мне только свистнуть — и она уже прыгает мне на колени, чтобы облизать мне подбородок. Иногда она просто становится на задние лапы, вероятно, чтобы дотянуться до моего носа. Она мне абсолютно предана.

— Абсолютно! — передразнил меня любовник моей собаки и прикурил сигарету. — Предана! Не смешите! Она даже не знает, что означает это слово. Меня она, например, держит рядом только во время течки. А как только получает, что ей нужно, выгоняет меня за дверь. Между тем, не было еще случая, чтобы мне представили ее отпрыска, доказывающего мое участие. И она никогда даже не предложит мне хоть кусочка еды, который она от вас ни за что, ни про что получает.

— По отношению ко мне, — негодующе прервал я, — она всегда ведет себя дружески и с любовью.

— Ничего удивительного. Она же очень религиозна.

— Она — что?

— Знайте же, милостивый государь: в отношении собак Франци — жестокое и эгоистичное создание. Любит и дружит она только со своим божеством. И ему, всемогущему, она приносит на алтарь фантастическую любовь.

— Кто этот — всемогущий?

— Вы.

— Я?

— Да, вы. С точки зрения собаки. Вы большой и сильный, и можете побить. Вы кормите Франци, вы предоставляете ей крышу над головой, обеспечиваете официальную защиту. Но что получаете вы за это? Ежедневную порцию виляния хвостом, вставания на задние лапы, умильной благодарности и подобного рода детских лизаний. И все в порядке. Люди же любят собаку до тех пор, пока она ведет себя по-человечески. Тогда собака любима. Ну, так мы и поступаем. Мы впадаем в восторг, когда вы нам чешете живот. Мы готовы немедленно принести обратно палку, которую вы куда-нибудь забросите, потому что знаем, что это вас обрадует. А нам это скучно невообразимо. Но, в конце концов, легче устраивать этот театр, чем голодному бродяжничать по белу свету.