Скажи мне «да» - [20]

«Фаджита Оле» был одним из мексиканских ресторанчиков, где можно быстро поесть. Его эмблема — мексиканская шляпа, высоко парящая в воздухе, сильно полиняла на ярком солнце Феникса.

Внутри было свободно, время для гостей было неподходящее. Кейн подал Лиз меню, она выбрала лепешку с мясом и сок. Кейн заказал себе то же и потом попросил принести еще одну лепешку. Он вдруг почувствовал жуткий голод.

Им подали заказанное еще до того, как они смогли удобно расположиться за столиком в центре зала, на равном расстоянии от двери и бара. По ресторану разносилась громкая музыка.

Лиз, как зачарованная, наблюдала за тем, как Кейн быстро уничтожил обе свои лепешки: ей за это время удалось расправиться только с половиной своего заказа.

— Вам не нравится мексиканская кухня? — спросил Кейн.

Вообще-то она ей нравилась, но хорошая мексиканская кухня. Ей показалось неудобным так ему ответить.

Кейн распахнул дверь, и они покинули ресторанчик.

— Спасибо, мне она нравится, но я вам уже сказала, что сейчас я почти ничего не могу есть. У меня такое ощущение, что внутри меня сидит огромная кобра, готовая нанести удар, и больше там не остается ни для чего места.

Они шли по плохо освещенной улице, на ней почти не было машин, да и пешеходы попадались редко. Казалось, что в городе они одни. Все, кому нужно было куда-то добраться, ехали на машинах.

Лиз подумала, что ей приятно идти рядом с ним, хотя они шли молча. Если бы все сложилось по-иному, она смогла бы наслаждаться этой прогулкой. Кейн боролся с желанием обнять ее. Он не мог понять, что с ним творится. Казалось, что-то заставляет его действовать вопреки здравому смыслу. Или же что-то в его душе стремилось вернуть его к тому состоянию, в котором он еще недавно пребывал.

— Кэти вам будет не в радость, если у вас от голода начнется дистрофия.

Кейн поймал себя на том, что лезет в дела, которые его не касаются. Это дело Лиз — есть ей или не есть. К нему это не имеет ни малейшего отношения. Тогда почему он говорит ей об этом? Лиз вздохнула, когда они подошли к отелю.

— Вы совершенно правы, делу этим не поможешь. Может, у меня появится аппетит утром. Мне раньше нравилось съесть что-нибудь вкусное на завтрак. — Она посмотрела на Кейна: — А что вам больше всего нравится?

— Мне абсолютно все равно, — отрезал тот. У него не было любимых блюд: он ел, когда был голоден. Заправлял свой организм топливом. У нее же был режим принятия пищи, когда она росла. Режим дня и человеческая любовь. Кейн же вел мучительную борьбу за выживание в ожидании того момента, когда он по закону мог бы жить и работать, существовать самостоятельно… Они с Лиз были из двух разных миров. Они и сами были разными, очень разными мирами! Под ногами Кейна гравий хрустел, как маленькие ракушки, когда они шли через парковку; он проводил Лиз до самой двери и подождал, пока она достала ключи и открыла свой номер.

— До завтра. Лиз заколебалась.

— Вы ведь не уйдете без меня, не так ли?

Черт побери, она и тут вычислила его, подумал Кейн. Он не смог удержать несколько натянутой усмешки на губах.

— Нет, я не стану этого делать.

Лиз была огорчена. Ей казалось, что они стали почти друзьями. А может, даже больше… И вот теперь он фактически признается, что собирался сбежать, отправиться утром без нее в полицейский участок.

— Вы хотели уйти без меня…

Он прочитал обиду в ее глазах, и это было ему неприятно.

— Мне не хочется, чтобы вы без толку ходили со мной везде. Или, что еще хуже, могли бы как-то пострадать во время этого хождения. Если вы желаете присутствовать при работе, пожалуйста, но только…

Ему не удастся отговорить ее. Она ему не позволит.

— Кейн!..

Он поднял вверх руки, как бы сдаваясь.

— Да, я понимаю, мы уже не раз беседовали на эту тему. — Он вздохнул. — Хорошо. Я разбужу вас утром.

— Спасибо.

Кейн нахмурился, злясь на себя, на Лиз, на весь мир. Ему всегда было неловко, когда его благодарили, ему казалось, что взамен он что-то обязан сделать для этих людей. Он не был суперполицейским! Розалинда Вард могла снова куда-нибудь скрыться. Такие вещи случались не раз.

— Мы еще ничего не добились, — напомнил он Лиз.

— Но вы найдете моего ребенка, Кейн. Вы способны сделать это.

Кейн открыл рот, чтобы объяснить ей, что он всего лишь человек, а не Господь Бог, но, глядя ей в глаза, вдруг вспомнил, что он не только полицейский, но и мужчина к тому же! И этот мужчина, прятавшийся в своей раковине, умирал, так ему хотелось снова поцеловать ее. Обнять и прижать к себе. Это желание не покидало его, оно подспудно росло и ширилось с тех пор, как он в первый раз коснулся ее. Ему хотелось еще раз почувствовать терпкий вкус ее губ. Ему хотелось потеряться в дебрях чувств, забыть о том, что вся его жизнь полетит кувырком, если он слишком сильно увлечется Лиз.

Кейн настолько устал, что у него уже не было сил бороться с соблазном. Вздохнув, он ласково сжал в ладонях ее лицо.

— Черт побери, я об этом еще пожалею, — тихо прошептал он, наклоняясь к ее губам.

В душе Лиз возникло смятение, казалось, ее сердце забилось в ритме музыки, которую они только что слышали в ресторане.

— Очень любезно с вашей стороны сказать мне это! Последнее слово она вымолвила прямо в его губы.