Скажи им, мама, пусть помнят... - [61]
— В Советском Союзе, на моей второй родине!
Я подскочил от неожиданности. Это показалось мне невероятным. Гочо никогда не рассказывал мне об этом. И вдруг…
Я увидел его совсем в другом свете. Как будто он принес с собой свет кремлевских звезд. И, как на экране, передо мною мелькнули тени Павки Корчагина и Штокмана, Ватагина и Чапаева, чьи имена мы унаследовали в суровой борьбе. Я вспомнил об увиденных советских фильмах, об услышанных мною песнях, которые я и сам умел петь. Мгновенно я представил себе бесконечные просторы советской земли, легендарные битвы — о них я читал в «Войне и мире». Но вот я увидел перед глазами страшные пожары войны. И мне показалось, что я слышу издалека призыв: «Вперед!»
В этот момент я вспомнил и о своем деде, часто рассказывавшем мне о непобедимой силе братушек, о великих русских людях. Вспомнил и стихи Вазова о России:
Я прислушался к шуму гор, и мне показалось, что в нем звучал мотив песни «Священная война»:
— Зимой 1924 года в морозную северную ночь, — продолжал Гочо, — я сел в поезд Москва — Рига с фальшивым паспортом на имя студента Константина Ризова. Меня провожали верные товарищи. Они же усадили меня к купе первого класса. Рижский вокзал оказался очень многолюдным. Куда-то торопились и молодые, и старые: одни уезжали, другие возвращались. Это были очень неспокойные времена…
Я забился в угол купе и ждал, когда состав тронется.
В купе вошел незнакомый тучный человек, который с трудом мог поворачиваться и пыхтел как паровоз. Но сумев взобраться на верхнюю полку, он жалобно посмотрел на меня, не сказав ни слова, но я понял, что он просит меня поменяться с ним местами.
Я уступил ему свое место, но не спускал с него глаз. Вдруг я заметил, что мой толстяк выворачивает карманы брюк и пиджака и выкидывает из них изорванные бумажки. Я подумал: «Похоже, что это мой коллега. Кто знает, может, он вроде меня тоже куда-то собрался? Мир широк, земля огромная, но все же судьбы людей нет-нет да и пересекаются».
Наконец мы устроились: он на нижней полке, я — на верхней. Состав набрал скорость, и каждый из нас, не проронив ни слова, погрузился в свои мысли.
Мне предстояло запомнить ряд сложных вещей и имен, которые я услышал впервые. Я должен был в случае необходимости точно знать, откуда я выехал в Советский Союз, через какие города я проехал, что я там делал, и вообще уметь убедительно рассказать свою «легенду»: ехал-то я с фальшивым паспортом и под чужим именем. Товарищи в Москве подробно обдумали путь моего следования. Мне предстояло вернуться из Москвы в Болгарию через Ригу — Берлин — Мюнхен — Вену. А это был дли меня совсем новый, незнакомый путь, новые города, в которые я попадал впервые. И, лежа на полке мягкого вагона, я думал о подстерегающих меня опасностях и о том, как из них выпутаться.
До Риги мы ехали ночью. После пересечения границы мне предстояло самому о себе заботиться, потому что я уже покинул пределы Советского Союза. До Берлина я купил билет третьего класса и пересел в другой поезд. Теперь в моем купе появилась попутчица — какая-то русская, женщина средних лет, довольно симпатичная и общительная. Насколько я понял, она принадлежала в свое время к высшему обществу, но была достаточно объективной, так как не высказывалась со злобой о новой власти в России.
Узнав, что в вагоне едет русская, пассажиры самых разных национальностей набились в наше купе, сразу ставшее центром внимания всего вагона. Разумеется, для меня в этом таилось много опасностей, потому что вместо того, чтобы ехать незаметным, я оказался в гуще людей. Естественно, у любого из них мог возникнуть вопрос: а кто этот человек, едущий вместе с русской женщиной?
Меня спасла моя попутчица, оказавшаяся весьма деликатным человеком. Она спокойно отвечала на все вопросы любопытных и даже спела несколько русских романсов.
Потом ко мне подошел какой-то немец и заговорил со мной по-немецки. Я дал ему понять, что не знаю этого языка. Но немец оказался упорным человеком. Он пригласил меня в свое купе играть в покер, и мне ничего не оставалось, как согласиться. Я даже подумал, что, возможно, среди иностранцев я меньше буду бросаться в глаза.
Наступило время обеда. Мои партнеры-немцы пригласили меня в ресторан. Мне не удалось отказаться. Я вынужден был пойти с ними. Но должен признаться, что я пережил при этом много неприятных минут, и под конец мне едва удалось отделаться от своих чрезмерно общительных спутников.
В Берлин приехали вечером. Как мы и договорились с товарищами из Москвы, я отправился прямо с вокзала в ближайшую гостиницу, находящуюся на берегу Шпрее. Устроившись, сразу же пошел в австрийское посольство, чтобы запастись визой на въезд в Австрию.
Ох, это длинная история! И что только не валилось на мою несчастную голову! Я знал всего несколько немецких слов. А в посольстве я столкнулся с изысканными господами, и мне, крестьянскому парню, пришлось с ними как-то договариваться. Сотрудница посольства, которая должна была выдать мне визу, узнав, что я болгарин, стала рассматривать меня, как диковину, и заставила ожидать, не предложив сесть. Получив визу, я отправился бродить по берлинским улицам и прогулял до поздней ночи.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.