Скажи им, мама, пусть помнят... - [62]
На следующий день я сел в поезд, идущий в Мюнхен. На сей раз в моем купе оказалось немецкое семейство. С ними я почувствовал себя спокойнее. Сказал им, что я студент и еду в Болгарию. Они не проявили особенного интереса к моей личности. И я без происшествий доехал до Мюнхена.
Из Мюнхена в Вену ехали днем. Всю дорогу я сидел у окна, делая вид перед попутчиками, что любуюсь природой и что мне очень нравятся окрестности, мимо которых мы проезжаем.
В Вене со мной произошло маленькое недоразумение. Извозчик, увидев, что я выхожу из шикарного вагона, решил отвезти меня в самую дорогую гостиницу.
Вскоре явились двое полицейских и начали меня самым подробным образом расспрашивать, откуда еду и с какой целью путешествую. Так как я не говорил по-немецки, то они решили вызвать какого-то русского переводчика, вероятно белогвардейца. Я быстро сообразил, какая мне грозит опасность. Переводчик сразу же поймет, что я не русский, и может навлечь на меня подозрения. Поэтому я заявил, что еду в Болгарию, где скончалась моя мать, и что я непременно должен поспеть на ее похороны. Тогда старший полицейский махнул рукой и оставил меня в покое. Так мне удалось ускользнуть из рук полиции.
Через час, приведя себя в порядок, я вышел из гостиницы и встретился с Тодоровым (Иваном Генчевым-Караивановым), отвечавшим за болгарских политэмигрантов в Австрии.
Узнав, где я устроился, он поморщился и распорядился, чтобы я немедленно забрал оттуда багаж во избежание провала.
«Да ты, — сказал он мне, — попал в самую дорогую гостиницу. В ней останавливаются обычно князья и графы, так зачем же тебе, бедняку, туда было лезть?»
В Вене я встретился с двумя товарищами — Христо Петровым и Гавраилом Савовым. Мы разными путями добирались до Вены, где нам предстояла встреча.
Нас устроили в рабочем общежитии. Впервые за все свое длительное путешествие я почувствовал себя в своей среде.
Тодоров отобрал у нас паспорта, выдал новые, и я стал теперь Андреем.
В Вене я оставался месяца полтора. Там, до того как меня перебросили в Болгарию, пришлось решать ряд вопросов, связанных с моей будущей работой. Очевидно, до Вены канал, по которому проводилась переброска наших людей, функционировал более надежно, чем из Вены в Болгарию. Нам сказали, чтобы мы выдавали себя за русских белоэмигрантов. Я целыми днями изучал город и страну, занимался русским языком и готовился к своему возвращению на родину. Встречался с австрийскими коммунистами, принимал участие в их мероприятиях и собраниях.
Наконец началась непосредственная подготовка к переброске в Болгарию. Мне сказали, что принято решение послать меня работать в Стара-Загору. Туда я прибуду как студент из Европы. Я купил себе новый костюм, часы, даже трость. Мне снова сменили паспорт. Теперь я стал студентом Бело Белчевым из Варны, возвращающимся на родину.
Сначала было решено, что я проеду через Румынию и оттуда через Русе прямо в Стара-Загору. Но потом решение изменили, и я отправился через Югославию.
Ехал скорым поездом. Став уже опытным пассажиром, я не выходил из вагона ни на одной станции. Все время сидел у себя в купе и думал о Болгарии.
Что происходит в моей стране? После Витошской конференции ЦК партии обсудил 17 и 18 июня 1924 года ошибку, допущенную 9 июня. Теперь следовало исправлять эту ошибку, перестраивать работу согласно новым принципам и продолжать бороться.
Как известно, в то время партия вела очень тяжелую борьбу. Многие организации были разгромлены, сохранившиеся нужно было укреплять. Страна стала похожа на пепелище. Мы поставили тогда целью, придя в себя после полученного удара, нанести контрудар. Тот, кто пережил ужасы 1923 года, никогда бы не согласился сложить оружие.
Гочо потрогал пистолет, висевший у него на поясе, и продолжал:
— Без оружия у тебя руки связаны, а без идеологической закалки ты слеп. Коммунисты сильны главным образом идейной убежденностью. Но вернемся назад. Ты ведь помнишь, что ответил Левский, когда его спросили: «Васил, кем ты будешь после освобождения Болгарии, ведь ты бы мог и царем стать?» «Ну, если мы боремся за то, чтобы иметь царя, — сказал Левский, — то у нас и сейчас есть султан».
Вот тебе самый яркий пример любви к родине! Вот тебе пример, о котором, особенно коммунисты, никогда не должны забывать, потому что завтра, после того как мы свергнем царя, могут появиться и султанчики. Любой ценой надо преграждать путь разным корыстолюбцам, чтобы они не нарастали, как бородавки на теле народа.
После этого разговора борьба раскидала нас на различные участки, и мы с Гочо не встречались примерно месяц. Мне пришлось снова отправиться в Пловдив, а его послали укреплять другие партизанские отряды. Расстались мы неожиданно, и никто из нас двоих не предполагал, что всего через несколько дней мы встретимся в Пловдиве, на этот раз под видом тихих и мирных горожан. Я надел совсем новый костюм, очки с простыми стеклами и мягкую шляпу. А Гочо в сером макинтоше ходил по городу, заложив руки в карманы, как настоящий оптовый торговец. Мы еще издали узнали друг друга, но решили не подавать виду и пройти мимо, потому что город кишел полицейскими, да и как бы мы ни переодевались, многие из них знали нас в лицо. Ни в коем случае не следовало рисковать.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».