Скажи им, мама, пусть помнят... - [37]

Внезапно тишину нарушили автоматные очереди. Через мгновение я оказался на земле и почувствовал, как трава нежно гладит мое лицо.

«Засада!» — решил я и стал внимательно осматриваться вокруг. Но так никого и не увидел. «А куда же девались товарищи? Кругом — ни души!» Стрельба не прекращалась, и я никак не мог понять, откуда ведут огонь. Я отполз на несколько метров в сторону, снова осмотрелся вокруг, но так и не обнаружил никого из своих. Пули свистели совсем рядом, а слева от меня вспыхивали смертоносные язычки пламени. Я открыл огонь в этом направлении, но так и не понял: в цель ли я стреляю? Перестрелка настолько усилилась, что я уже не слышал знакомого звука очередей моего автомата, а только чувствовал, как он дрожит, когда я нажимаю на спусковой крючок. Пришлось постоянно менять позицию, переползая с места на место по-пластунски, и мне казалось, что земля вокруг меня превратилась уже в решето. Несколько раз я громко позвал Любчо и Трилетова, но тщетно, никто не отозвался. Сама мысль, что я остался один, не давала покоя. Все же совсем другое дело, когда в подобные моменты чувствуешь рядом с собой плечо товарища. Я снова вставил обойму в автомат и отполз к высокому кусту терновника. Вдруг совсем рядом взорвалась граната, и меня ослепило. Сильный взрыв оглушил, в глазах потемнело. Когда я пришел в себя, то в ушах гудело, а тело стало каким-то чужим и непослушным, не подчиняющимся моей воле. Я ощупал себя и уверился, что следов крови нет. Решил отступить. Осторожно отполз немного назад и скатился вниз по склону. Стрельба внезапно стихла. Наступила напряженная тишина. Только я начал обдумывать, что же мне предпринять, как справа от себя услышал голоса. Оттуда раздалась автоматная очередь. Уж не Любчо ли стрелял?

— «Остров»! «Остров»! — произнес я вполголоса.

Автомат продолжал строчить. Наверно, это не Любчо.

— «Остров», ты слышишь меня? — крикнул я громче.

Ответа не последовало.

— Послушай, «Остров», я — Белов, слышишь, Белов! — назвал я свой псевдоним. И в ответ послышался незнакомый и полный ненависти голос:

— Какой еще Белов?

— Вот такой Белов! — крикнул я и выпустил в его сторону очередь из автомата. Потом, пригнувшись к земле, спустился вниз, полагая, что враг не успел еще замкнуть кольцо блокады вокруг всего Старчовеца и, значит, путь, по которому мы пришли сюда, остался свободным. И в самом деле вскоре я оказался в безопасности, но обнаружить следов моих товарищей нигде не мог. Пройдя почти с километр, я так и не уверился в том, что возвращаюсь по той же дороге. Шел и думал: «Если не найду своих друзей, то придется подыскивать надежное убежище на весь день».

Никого из жителей этого края я не знал. И мне оставалось рассчитывать только на себя. Продолжив свой путь, я пересек небольшой овраг и очутился в чьем-то винограднике. Посредине стоял небольшой дом. Внимательно прислушиваясь, я подошел к нему. До меня донесся какой-то шум. Это пережевывал корм конь или мул. Значит, здесь есть люди. Хозяева, должно быть, заночевали тут, а возможно, уже встали, несмотря на столь ранний час. Постучал в дверь.

— Кто там? — тихо отозвался чей-то мужской голос.

Мне не хотелось рисковать, и я поэтому решил не входить в дом.

— Выйди! — попросил я. — Хочу кое о чем тебя спросить.

Из дома вышел мужчина средних лет, внимательно оглядел меня и, убедившись в том, что я не полицейский, распахнул дверь и пригласил войти:

— Заходи в дом, товарищ, не бойся, я — Петко из Калофера. А ты не из группы ли, которая нарвалась на засаду? Ты один? Нет ли убитых среди вас?

— Ничего не знаю, Петко, — ответил я. — Остался один, меня чуть не схватили. А ты не видел кого-нибудь из наших?

— Ко мне со вчерашнего дня никто не заходил, но полчаса тому назад через виноградник прошли несколько человек. Они очень торопились. Я выходил стреножить мула и не сумел рассмотреть, кто они такие.

— А ты не можешь показать, в каком направлении они пошли?

— Конечно могу. — Он встал и вывел меня на крыльцо. — Вот здесь они прошли вниз и свернули вдоль ограды соседнего виноградника.

Сердечно поблагодарив доброго Петко, впоследствии ставшего нашим верным помощником, я заторопился в том же направлении. Какова же была моя радость, когда в двухстах — трехстах метрах от дома на пароль мне наконец-то ответили. И не успел я прийти в себя, как из темноты ко мне бросился Любчо, крепко обнял меня и сказал:

— Мы все о тебе думали, товарищ Белов. Как же получилось, что ты отстал от нас? Мы как раз обсуждали: искать ли тебя или подождать? Да как же ты нас нашел?

— Ну, вас-то я всегда разыщу, — рассмеялся я радостно.

— Цел ли ты? — обнял меня и Трилетов.

— Абсолютно. Мы еще повоюем, браток! Настоящая партизанская душа так легко не сдается.

Мне стало легко на сердце и так хорошо, как стало бы любому, кто снова нашел своих товарищей, встретиться с которыми уже не надеялся.

ЦАРЬ УМЕР…

Брезовский отряд разбил свой лагерь под Бакаджиком, у прозрачного горного потока. В сущности, это был уже не лагерь, а лесной поселок. Среди буков виднелось около ста землянок. Партизаны устраивались в них по двое, по трое. Каждый вкладывал в устройство временного жилища что-то свое. Здесь, в этом отряде, оказалось трудно выделить старых партизан и новичков. Все они вместе выдержали одну из самых серьезных блокад, предпринятых врагом, и теперь их связывала настоящая боевая дружба. В отряде установился необыкновенно высокий боевой дух.