Скажи, что будешь помнить - [76]

– Горжусь тобой.

– Я знал, что хочу этого, но не знал, как сильно. Я хочу получить место в этой школе. Хочу закончить среднюю и идти дальше. Я могу выбраться из этого квартала, могу поломать круг. Это все мне по силам.

– Уверена, у тебя получится. – Я не большой знаток музыки, но ощущаю присутствие магии, и эта магия – он сам. Каждый раз, когда Дрикс играет на каком-то инструменте или садится за барабаны, он становится величайшим творцом магии во вселенной.

Я опускаю голову, касаюсь губами его губ и… вздрагиваю от какого-то лязга в углу. Упираюсь ладонями в плечи Дрикса, пытаюсь высвободиться, но он не отпускает и продолжает держать на весу, словно я какая-то пушинка.

– Успокойся. Это Холидей.

Тор вскидывает голову. Похоже, не меня одну этот шум вырвал из сладких снов.

Сестра Дрикса бросает пакет с мусором в металлический бак и накрывает его крышкой.

– Вы тут так мило устроились, но позвольте сообщить, что сюда идет Джереми.

Дрикс тут же опускает меня на пол, берет за руку и ведет, обходя инструменты, к двери. Тор гавкает и следует за нами.

– Я же тебе говорил, когда у нас Элль, ему здесь делать нечего.

Джереми – бойфренд Холидей, которого горячо ненавидит вся мужская половина этой компании и к которому сама Холидей испытывает, похоже, что-то вроде эмоционального влечения. Сама она говорит, что любит его, но верить ей трудно. Когда кто-то упоминает Джереми при ней, ее улыбка выглядит фальшивой и натянутой. Я бы даже сказала, что Холидей скучнеет.

Я еще не набралась жизненного опыта, чтобы рассуждать о том, что такое любовь, но уверена, что для себя такой любви не хотела бы.

– Он никому ничего не скажет. – Холидей сцепляет пальцы и заламывает руки. – И если я не увижусь с ним сейчас, то вообще сегодня не увижу.

– Думаешь, меня это волнует, – бурчит Дрикс и тянет меня за собой в дом. Доминик, Маркус и Келлен сидят за столом, перебирают ноты, и каждый из них приветствует меня по-своему, но я едва успеваю кивнуть, потому что Дрикс не останавливается, а сразу ведет меня через узкий коридор в общую комнату.

Он отпускает меня и садится, прислонившись спиной к стене. По телевизору показывают вечерние новости, а я чувствую себя неловко оттого, что занимаю слишком много места и не могу понять, как мы с Дриксом переместились с небес в это холодное, неприветливое чистилище. Тор, похоже, испытывает нечто похожее, и громко фыркает, задаваясь, возможно, вопросом, а не вселился ли в тело Дрикса некий чужак.

Легкие шаги. Из коридора в гостиную робко заглядывает Холидей, и я вспоминаю, с каким чувством выбиралась, бывало, ночью из своей спальни, зная, что родители огорчатся из-за того, что я боюсь темноты и монстров в шкафу.

– Дрикс, пожалуйста, разреши мне повидаться с ним. Это займет всего лишь несколько минут, а мне нужно увидеть его и сказать, что мне жаль. Мы поругались сегодня утром и…

Дрикс поворачивает голову:

– Ты же вроде бы не виделась с ним сегодня.

– Я имела в виду, что не виделась с ним сегодня, когда он был в хорошем настроении. У него вечеринка с друзьями, и я хочу, чтобы мы расстались по-хорошему и мне не пришлось о нем беспокоиться.

От ее слов внутри у меня все переворачивается. Накрывшая Холидей тень так темна, безобразна и дика, что я иду к окну – за светом. Неужели любовь для Холидей – вот такая? Но этого не должно быть. Это неправильно.

– А что случится, если он пойдет на вечеринку не в духе?

Дрикс бросает на меня взгляд, а Холидей опускает голову и смотрит в пол. В животе у меня возникает углубляющаяся воронка. Как жаль, что нельзя просто взять и исчезнуть.

– Ох…

Понятно. Он ей изменит.

– Джереми вовсе не плохой парень, – говорит вдруг Холидей. – Просто очень эмоциональный, а я знаю, как его успокоить. Только у меня это и получается. Он и сам это признает и все время говорит, что не понимает, как ему жить без меня. Без меня он просто развалится. Джереми говорит, что, кроме меня, в его жизни ничего хорошего нет.

В кухне становится тихо, и Холидей смотрит на меня с надеждой, ожидая, что я пойму ее и поддержу, но я не могу, потому что она как будто говорит на совершенно другом языке. Если я открою рот, то тоже заговорю на языке, малопонятном ей.

Ощущение такое, словно кожа начинает съеживаться, стягиваться, потому что, находясь в одной комнате с Холидей, задыхаешься. В компании с братьями девушка – свет, любовь, уверенность и красота, но стоит упомянуть ее дружка, как она превращается в черную дыру, через которую уходит вся радость Дрикса от известия о прослушивании.

Шерсть у Тора на затылке встает дыбом, он вскидывает голову, поворачивается в сторону двери и негромко, но угрожающе рычит. В дверь стучат, и одна половина меня хочет сорваться с места и бежать, а вторая требует остаться и защитить Холидей от явившейся за нею Старухи с косой.

– Дрикс? – спрашивает она.

Ее брат как будто от всего закрылся, сложил руки на груди и закинул ногу на ногу.

– Элль должна уйти через двадцать минут, так что у тебя пятнадцать. Ты остаешься с ним в переднем дворе, потому что я не хочу, чтобы он видел машину на заднем, и вы оба держитесь так, чтобы не мозолить никому глаза.