Сказать по правде - [34]

Лейла отшатывается, словно я ее ударила. Ее лицо заливается краской, а нижняя губа дрожит, словно она вот-вот заплачет. Нет, я не горжусь тем, что вызвала такую реакцию. Но вместо извинений разворачиваюсь и бегу, позволяя ветру высушить глаза.

* * *

Вернувшись домой, я обнаруживаю мать на диване, завернутую в плед. Она спит. На журнальном столике – коробка с носовыми платками и стакан с, я полагаю, совершенно нетронутым очищающим коктейлем. Зернистый зеленый напиток загустел и выглядит просто отвратительно.

Я бросаю сумку на пол, зная, что грохота от трех учебников, которые я принесла домой, будет достаточно, чтобы ее разбудить.

Она сонно открывает глаза и находит меня в дверях.

– Кэмерон, привет, – говорит мама, поднимаясь на локтях. – Я думаю, что сделать на ужин.

Она говорит непринужденно, даже жизнерадостно, как будто это нормально. Как будто то, что моя мать спит посреди дня на диване, в пижаме, вообще может быть нормальным. Как будто не я отвечаю за то, чтобы собирать нашу жизнь по кускам, пока она ничего не делает.

С меня хватит.

– Мне все равно, найдешь ты работу или очередного родственника, который выпишет тебе чек. Но я не позволю тебе вымогать деньги у моего отца, пока ты целыми днями сидишь на диване. – Жесткость в моем голосе застает ее врасплох. Я вижу, как ее взгляд фокусируется, а на щеках появляется румянец. – Если я узнаю, что ты пытаешься обмануть его, чтобы вытянуть больше денег, я съеду.

Она заставляет себя подняться с дивана и упирает руки в бока в тщетной попытке выглядеть внушительней, чему мешают помятая пижама и спутанные волосы.

– И куда ты пойдешь? – с вызовом спрашивает она.

– Поселюсь у Эль, – отвечаю я, потому что все продумала за остаток пробежки. Ее старшая сестра поступила в Принстон и уехала два года назад, оставив комнату пустой. Я вижу, как у матери панически забегали глаза, и продолжаю: – Ты останешься совсем одна, и без меня отец не будет платить за твою аренду. Я попрошу его посылать чеки родителям Эль – не то чтобы они им нужны, но все же. Они же не тратят дни на безделье на диване.

Я знаю, что бросаю ей в лицо самый большой страх: остаться без финансовой стабильности, которую я обеспечиваю.

Мама раскрывает и закрывает рот, как будто не может подобрать слова, но не может найти.

– Кэмерон, я не… – пытается она наконец.

Я перебиваю:

– Мне не интересно, мам. Делай что хочешь. Я просто подумала, что тебе нужно знать о моих планах.

Я забираю сумку и иду к себе в комнату.

Едва за мной закрывается дверь, я сбрасываю маску уверенности и обмякаю, прислонившись к двери, упершись руками в колени и часто дыша. Мне плохо; кажется, что вот-вот стошнит. Я зла на всех: на маму, на отца, на Эндрю за то, что он такой упрямый и списал меня со счетов.

Ненавижу, что мой отец, который только что назвал мое поведение жалким, – это единственная искра надежды на то, что хотя бы одному из родителей на меня не плевать. И что он будет считать меня человеком, а не чековой книжкой. Ненавижу, что мне приходится отметать то немногое хорошее, что дает мне мать, потому что я знаю: это просто выступление перед одним-единственным зрителем.

Я достаю компьютер и быстро залогиниваюсь на портале Common App. Без колебаний загружаю туда свое эссе для Ю-Пенн. Я целыми днями ломала голову, пытаясь применить рекомендации Пейдж, и ничего не получилось. Осталось две недели до окончания приема заявок, но это эссе лучше уже не станет.

Я нажимаю «Отправить».

Потом заставляю себя дышать размеренно. Аккуратно разбираю сумку и раскладываю папки в ящики. Все, что я планировала, все будущее, которое я выстроила в надежде на то, что буду ближе к отцу, больше не принадлежит мне и находится в руках приемной комиссии где-то в Филадельфии. Я не могу об этом думать.

Надеясь на что-нибудь отвлечься, я пытаюсь сделать домашний тест по «Укрощению строптивой». Открываю пьесу на сцене, в которой Петруччио мучает свою молодую жену, Катарину.

Но сосредоточиться невозможно. Не только из-за Ю-Пенн или родителей. Я снова и снова проигрываю в голове разговор с Лейлой. Я знаю, что мои слова были жестокими. Иногда это просто невыносимо. Словно что-то ужасное гложет меня изнутри, и для того чтобы выпустить его наружу, придется или развалиться на куски, или сорваться на других. Пусть им достанется боль, сомнения и неуверенность, чтобы они тоже поняли, каково это.

Потому что я не могу позволить себе развалиться; не перед этими девчонками. Может, у меня пусто внутри, но глаза сухие. Вот что важно.

Но перед Лейлой надо извиниться. Я добавляю ее имя в список искупления вины.

Катарина заслуживает все оскорбления, которые ей достаются, до последнего. Я начинаю отвечать на вопросы теста, когда в углу экрана компьютера появляется уведомление. Это подтверждение получения заявки из Common App. Я быстро переношу его в папку «Колледж», чтобы оно не напоминало мне о себе и не действовало на нервы, и вижу последнее входящее письмо от Брендана. Я машинально снова открываю картинки. Увлекшись разглядыванием, я не могу не заметить детали персонажей. Мальчик отважно стоит перед величественной колдуньей, которая с грозным видом поднимает скипетр.