Сказания о земле Русской. От Тамерлана до царя Михаила Романова - [9]

Битва началась стрельбой артиллерии обеих сторон, причем пушкари действовали так неумело, что все снаряды пошли вверх, не причинив никому вреда. После этого пылкий Витовт двинул вперед татар на крестоносцев; Ягайло же расположился поодаль и все время молился, стоя с воздетыми к небу руками. Видя наступление татар, рыцари, закованные в железо, стройно двинулись против них и быстро их опрокинули, татары кинулись бежать. Витовт повел тогда в бой литву и жмудь, но рыцари опрокинули и их. Скоро все поле было усеяно бегущими, которых беспрестанно рубили немцы. Никакие просьбы Витовта остановиться, никакие угрозы, даже удары не помогали.

Спасли честь польско-литовских знамен доблестные русские войска. Три смоленские хоругви, со всех сторон окруженные огромным количеством рыцарского войска, долго и мужественно отбивались, причем одна из них была поголовно истреблена, но не сдалась. Две же другие пробились с большими потерями и вышли на выручку к польским хоругвям, которым приходилось плохо: немцы добирались к королевскому знамени, выпавшему из рук знаменосца; в это же время и сам Ягайло был чуть не убит наскочившим на него смелым рыцарем. Своевременный выход доблестных смолян на помощь полякам, к которым направились затем на поддержку и другие русские хоругви, переменил положение дел на поле сражения.

Скоро славяне со всех сторон окружили крестоносцев и довершили их поражение, радостно восклицая: «Литва возвращается» при виде Витовта, ведшего с собой отряд своих беглецов. Великий магистр Ульрих был ранен два раза и наконец сбит с коня ударом рогатины по шее. Множество рыцарей падало на колени, моля о пощаде, но некоторые сами убивали друг друга, не желая попасть в руки врагов. Победа была самая полная. Взяты были все 52 немецких знамени, все пушки и весь богатый обоз. Убитых крестоносцев было 18 тысяч человек; раненых до 30 000; пленных до 40 000; а разбежалось около 27 тысяч. Такова была блистательная победа над немцами, одержанная соединенными силами славян, действовавших на Зеленом поле с редким единодушием и взаимной поддержкой, причем львиная доля славы выпала русским хоругвям, особенно же трем смоленским.

«Битва на Зеленом поле была одна из тех битв, – говорит историк С. Соловьев, – которые решают судьбу народов: слава и сила ордена погибли в ней окончательно». Битва эта показала также всему миру, что могут сделать соединенные силы славянских народов. Прусские рыцари могли быть тогда совершенно уничтожены, и только чрезвычайная вялость Ягайлы после сражения дала возможность оправиться ордену и продолжать свое существование в течение еще некоторого времени.

Ближайшим же следствием этой победы было усиление сближения Польши с Литвой, конечно за счет выгод православного населения последней.

В 1413 году было созвано общее собрание, или сейм, для поляков и литовцев в Городле, недалеко от Владимира-Волынского, где было выработано так называемое Городельское соединение, или уния, по которой Польша и Литва соединялись в одно государство, с тем, однако, что Литва будет всегда иметь своего особенного великого князя и свое особенное управление. При этом литовское дворянство сравнивалось во всех своих правах с дворянством польским и получало также право присоединяться к польским гербам[2]; вместе с тем оно могло получать звания и должности подобно польским. Наконец, в Литве, по примеру Польши, устанавливались сеймы, или общие собрания дворян, для решения государственных дел. При этом, однако, всеми означенными преимуществами, или привилегиями, могли пользоваться только католики; православные же, или схизматики (еретики), как их презрительно называло латинское духовенство, никаких прав не получали и никаких высших должностей занимать не могли.

Победа на Зеленом поле очень подняла значение Витовта, поникшее после поражения на Ворскле. У татар же не прекращались взаимные раздоры, и сила их быстро падала. Престарелый Едигей, уступив в конце концов Волжскую, или Золотую, Орду сыновьям Тохтамыша, властвовал сам над ордами, занявшими черноморское побережье. Он вел еще некоторое время борьбу с Витовтом и в 1411 году, подойдя к Киеву, ограбил его и разорил все церкви, в том числе и Печерскую лавру. Но затем он отправил к Витовту посольство с богатыми дарами и следующим словом: «Князь знаменитый! В трудах и подвигах честолюбия застигла нас унылая старость; посвятим миру остаток жизни. Кровь, пролитая нами в битвах взаимной ненависти, уже поглощена землею; слова бранные, какими мы друг друга огорчали, развеяны ветрами; пламя войны очистило сердца наши от злобы. Вода угасила пламя». Они заключили мир.

Большой сравнительно мир и тишина наступили вслед за отступлением Едигея от Москвы и для Василия Димитриевича; отношения его с Ордой были почти все время мирные. Рязань же и Тверь после смерти знаменитых соперников Донского – Олега Рязанского и Михаила Тверского – не могли и думать о борьбе с Москвою и все более и более подчинялись ее влиянию, чему способствовали внутренние усобицы, происходившие в них.

Великий Новгород и Псков также должны были держать княжение Василия Димитриевича честно и грозно; Новгород, несмотря на постоянную борьбу партий и желание уйти из-под власти Москвы, хотя бы для этого пришлось передаться Литве, должен был считаться с волею Василия, боясь за свою богатую Двинскую землю. Псков же стал уже постоянно принимать своих князей из рук великого князя Московского, за что Василий Димитриевич оказывал ему свою неизменную помощь в борьбе с Ливонским орденом, который участил свои нападения на Псковские владения именно в то самое время, когда соединенная славянская рать разгромила рыцарей Прусского ордена на Зеленом поле. Доблестные псковичи, не встречая в этой борьбе никакой поддержки от своего старшего брата – Новгорода, сами неоднократно смело вторгались в Ливонские владения, и после целого ряда опустошительных походов в 1417 году между ними и немцами был заключен мир по старине, при посредстве посла великого князя Василия, причем в мирном договоре Василий был называем рыцарями «королем Московским и императором Русским».