Сказания о воинах-зверях - [10]

В эпоху язычества, до принятия Скандинавией христианства, викинги считались обладающими сверхъестественной силой, шторой наделил их бог Один. Саги отмечают, что в сражении они «бросались вперед без вооружения бешено, как волки, были сильны, как медведи или вепри, и убивали людей с одного удара, причем ни огонь, ни железо не могли поразить их». Это и называлось берсеркским неистовством. Отсюда возникло выражение «разъяренный (бешеный), как берсерк». В реальности это было состояние, вызванное возможно, как уже говорилось, употреблением некоторых галлюциногенных веществ. В любом случае это состояние мало поддается изучению. Одно из исследований рассказывает о двенадцати братьях-берсерках, которые в припадке ярости могли «выворачивать огромные деревья и камни и даже убивать своих друзей». Сага повествует о том, что Сэмунд и его сын превращались в волков и выли во время сражения, а в легенде о Хрольфе Жердинке берсерк превращался в медведя. Именно с этими животными – медведями и волками – ассоциировались оборотни, и берсерков нередко называли «волчья шкура». Вероятно, само слово berserkir все же изначально означало «шкура медведя» (bear), а не «голая шкура» (bare), как нередко предполагают.

«Храфнсмал» («Речи Храфна») описывает берсерков как людей великой доблести, которые не дрогнут ни в каком сражении. Эти качества и благоволение к ним Одина часто делало их воинами личной охраны королей, обычно состоявшей из двенадцати человек. Берсерки воевали на передовой в сухопутных и морских сражениях. В «Саге о Харальде Светловолосом (Прекрасноволосом)» говорится, что берсерки располагались на носу и в средней части корабля под королевским знаменем. Их отличали сила, храбрость, ловкость и все лучшие качества воина. Снорри Стурлуссон описывает, как в битве при Свольдре в 1000 г. некоторые люди короля Олафа в ярости забыли, что они сражаются не на суше, «бешено бросались на врага, падали за борт и тонули». Позже, в христианской Исландии, берсерки стали считаться разбойниками, извергами, саги изображали их бессмысленными задирами, достойными унижения. Возможно, такое отношение впоследствии переняла вся христианская Скандинавия.

На рисунке современника, отображающем тогдашнее общее представление о берсерке, изображенном на гобелене IX в. из Осеберга, изображен воин, одетый в меха, вооруженный копьем и щитом (вероятно, шлем воина скрыт под меховым колпаком). На пластине, украшающей шлем VII в., изображен воин, предшественник викингов. Это человек в волчьей шкуре, называемый «ульвхедин» (ulfhedin), т. е. буквально «волчеголовый» (множественная форма – «ульвхеднар», ulfhednar). Обнаженный воин рядом с ним, – видимо, один из героев дружины Одина, – эйнгериев, или эйнхериев (einherjar) – эйнгерий (буквально: «один из войска», «принадлежащий к войску»); излюбленный позднейшими иллюстраторами рогатый шлем, как тот, который на нем, никогда не носили в эпоху викингов, его можно увидеть только на изображениях богов и, возможно, языческих жрецов (вероятно, надевавших их во время ритуальных церемоний). Сказанное относится и к не менее любимым позднейшими иллюстраторами шлемам с крыльями.

Изначально армии викингов, скорее всего, имели военные знамена – гюннефаны (gunnefanes) с изображением клыкастых и крылатых чудовищ. Известно, что даже христианский король норвежцев Олаф имел белый штандарт с изображением змея. Но на большинстве знамен викингов был изображен именно ворон – питающаяся мертвечиной птица-спутник бога шаманов и мертвецов Одена-Одина. К примеру, на знамени Кнута в сражении при Аингдоне в 1016 г., сделанном из белого шелка, был вышит ворон. Штандарт с вороном описан в англосаксонской хронике еще в 878 г. Развевающееся знамя означало победу викингов, опушенное – поражение. Особые магические свойства приписывались знамени Сигурда. Ворон на нем был вышит матерью Сигурда, которая, по предположениям, была колдуньей.

Приведем для иллюстрации описанного выше отрывки из двух средневековых саг, в которых говорится о берсерках.

Сага о битве на пустоши

Жил человек по имени Торбьерн, по прозвищу Торбьерн Дышло. Он жил во Фьорде Дышла. Они со Стюром долгое время враждовали, и Стюр не отомстил Торбьерну так, как ему хотелось. Теперь ему кажется, что настал удобный случай использовать для этого берсерков и этим завоевать их расположение. Он сообщает им о своем замысле, а им только того и надо.

Они приезжают к хутору ночью и стучатся в дверь, но так как все спали, никто к двери не подошел. Тогда Стюр велит сорвать дверь, и берсерки так и делают. Торбьерн спал в горнице; он просыпается от грохота и спрашивает, кто это так грубо ломится к людям в дом по ночам. Стюр называет себя и говорит, что с ним сейчас люди, которые не побоятся взглянуть на Торбьерна и теперь-то он поквитается с ним за все оскорбления; долго они сходили Торбьерну с рук, но сейчас час настал.

Торбьерн отвечает, что не станет бежать или просить пощады. Он говорит, что быстро подымется на ноги; пусть они делают, что могут, а он намерен биться до последнего. Торбьерн спал за очень крепкой загородью. Он соскакивает с постели, хватает висевший рядом меч и защищается.