Сказания и повести о Куликовской битве - [6]

день* на благовернаго князя. Душегубивый же Олегъ нача зло къ злу прикладати: посылаше къ Мамаю и къ Ягайлу своего си боярина единомысленаго, антихристова предтечю, именем Епифана Кореева, веля имъ быти ¹⁵на той же¹⁶ срокъ и, той же съвѣтъ съвеща, стати у Окѣ с треглавными звѣрми сыроядци,* а кровь прольяти.

Враже, излтѣиниче Олже! Лихоимьства открывавши образы, а не вѣси, яко мечь божий острится на тя! Яко же пророкъ рече: «Оружие извлекоша, грѣшници и напрягоша лукъ стрѣляти въ мракъ. правыя сердцемь, и оружиа их внидут сердца их, и луци их съкрушатся».*

И бысть месяца августа,¹⁷ приидоша от Орды таковыя вѣсти къ христолюбивому князю, оже въздвигается на крестьяны измалтеский род. Олгу же, уже отпадшему сана своего от бога, иже злый съвѣтъ сътвори. с погаными,¹⁸ и послав къ князю Дмитрею вѣсть лестную, что: «Мамай идеть съ BciiM своим царством в мою землю Рязаньскую на менѣ и на тебе. А и то ти буди свѣдомо — и литовьский идеть на тебё Ягайло съ всею силою своею». Дмитрий же князь, се слыша, ¹⁹въ невеселую²⁰ ту годину, что идут на него вся царствиа, творящей безаконие,²¹ а глаголюще: «Еще²² наша рука высока есть!». Иде къ зборней церкви²³ матере божииБогоро-дици* и, прольа слезы, и рече: «О, господи,²⁴ ты — всемощный и всесил-ный, крупный въ бранех, въистинну еси царь славы, сътворивый небо и землю, помилуй ны пресвятыа ти матере молитвами, не остави насъ, егда²⁵ унываем. Ты бо еси богъ нашь, и мы людие твои, пошли руку твою свыше и помилуй ны, и посрами враги наша и оружьа их притупи. Силенъ еси, господи, кто противится тебе? Помяни, господи, милость свою, иже от века имаши на роду крестьяньском.* О, многоименитаа дѣво, госпоже, царице небесным чиномъ, госпоже присно всея вселеныя и всего живота, чловѣчьскаго кормителнице, въздвигни, госпоже, руцѣ свои пречистаа, има же носила еси бога воплощенна, не презри²⁶ крестьянъ сих и избави нас от сыроядець сихъ и помилуй мя!».

Въставъ от молитвы, изиде изь церкви и посла по брата своего Володимера и по всих князей руских и по воеводы великиа. И рече брату своему Володимерю и къ всем княземь рускимь и воеводам: «Поидемь противу сего оканнаго и безбожнаго, нечестиваго и темнаго сыроядца Мамаа за* правую веру крестьяньскую, за святыа церкви и за вся младенца, и старьци и за вся крестьяны сущаа и не сущаа; възьмемъ съ собою скипетръ царя небеснаго, непобедимую победу, и въсприимем Аврамлю доблесть». И нарекъ бога и рече: «Господи, в помощь мою вонми! Боже, на. помощь мою подтщися! И да постыдятся и посрамляются,* и познают, яко* имя тебе — господь, яко ты еси единъ вышний по всей земли».

И, съвокупився съ всеми князми рускими и съ всею силою, и пойдем противу их вборзе с Москвы, и хотя боронити своа отчины, и прииде на Коломну* и събравъ вой своих 100000 и 50000,²⁷ опрочно рати княжей и воевод местных. И от начала миру не бывала такова сила руских князей и воеводъ местных, яко же при сем князи. Б-баше всеа силы и всих ратей числом с полтораста²⁸ тысящь или съ двѣсте. Еще же к тому присиѣша в той чинъ рагозны издалеча велиции князи Олгердовичи* поклонитися} и послужити: князь Ондрѣй Полочкой и съ пдесковици, брат его князь, Дмитрий Бряньский съ всеми своими мужи.

В то время Мамай ста за Доном, възбуявся и гордяся и гнѣваяся, съ всѣмь своим царством, и стоа 3 недели. Паки прииде князю Дмитрию другая²⁹ весть. Поведааше ему³⁰ Мамаа за Доном събравшеся, в поле стояще, ждуще к собе на помощь Ягайла с литвою, да егда сберутся вкупе, и хотять победу сътворити съединого.

И нача Мамай слати къ князю Дмитрию выхода просити, како было при Чанибе цари,* а не по своему докончанию. Христолюбивый же князь, не хотя кровопролитья, и хоте ему выход дати по крестьяньской силе и по своему докончанию, како с ним докончалъ. Он же не въсхоте, но высоко-мысляаше, ожидаше своего нечестиваго съвета литовьскаго. Олег же, отступникъ нашь, приединивыйся ко зловерному и поганому Мамаю и нечестивому Ягайлу, нача выход ему давати и силу свою слати к нему на князя Дмитриа.

Князь же Дмитрий уведавъ лесть лукаваго Олга, кровопивца крестьяньскаго, новаго Иуду предателя, на своего владыку бесится, Дмитрий же князь въздохнувъ из глубины сердца своего, и рече: «Господи, съветы неправедных разори, а зачинающих рати погуби. Не азъ почалъ кровь проливати крестьяньскую, но онъ, Святополкъ* новый. И въздай же ему, господи, седмь седмерицею, яко въ тьме ходить и забы благодать твою. Поострю,³¹ яко молнию, мечь мой, и приимет судъ рука моа: въздамъ месть врагом, и ненавидящим мя въздам, и упою стрелу мою от крове их, да не ркут невернии: „Где есть богъ их?.* Отврати, господи, лице свое от них, и покажи имъ, господи, вся злаа, на последокъ, яко род развращенъ есть³² и несть вери в них твоеа, господи, и пролий на них гневъ твой, господи, на языки, не знающаа тебе, господи, и имени твоего святаго не зваша. Кто богъ велий, яко богъ нашь? Ты еси богъ, творяй чюдеса, — единъ!».*

И скончавъ молитву, иде къ Пречистей и къ епископу Герасиму,* и рече ему: «Благослови мя, отче, поити противу оканнаго сего сыроядца Мамаа, и нечестиваго Ягайла и отступника нашего Олга, отступившего