Сказания и повести о Куликовской битве - [45]

— князь Глеб Друческий,* Дмитрей Всеволож, да Владимир брат его.* Коломенского же полку воевода Микула Васильевич,* володимерский же — ⁸²юрьевский воевода⁸³ Тимофей Волуевич,⁸⁴* костромский же воевода Иван Родионович,* переславский же воевода Андрей Серкизович.⁸⁵* У князя Владимера воеводы: Данила Белаус,* Констянтинович,* князь Федар Елецкий,* князь Юрья Мещерский,* князь Андрей Муромский,* и те со всеми своими полки приидоша.

Князь же великий повеле Оку реку возитися передовым полком и ааповеда коемуждо полку: «Аще хто пойдет по земли Резанстей, да нихто же коснется ни ко единому власу». И взем благословение от епископа коломенского Еуфимия, и сам перевезеся реку, и ту посла третью стражу избранных витезей, яко да видитися с татарскими стражи. Посла: Семена Мелика,⁸⁶* Игнатья Крену, Фому Тынина, Петра Горского, Карпа Алексина, Петрушу Чирикова* и иных многих ведомых с ними.

И рече князь великий брату своему князю Владимеру: «Поспешим, брате, противу безбожных сих и николи же не утолим лица своего от бестудия их. Аще ли смерть прилучится нам, то не смерть — живот есть!». Идый же путем своим, призывая сродник своих на помощь святых мученик Бориса и Глеба.*

Слышав же то Олег Резанский, яко князь великий Дмитрей Иванович совокупи воя многи, и иде противу безбожному царю, но паче вооружен твердою своею верою иже к богу, о всех и за вся имы упования на вседержителя бога. Нача Олег от места на места преходити и нача гла-голати со единомысленники своими: «Ни гласа, ни речи нечаянному делу неудобь разумети. Но аще бы мочно было послати ко многоразумному к Ольгерду Литовскому! Противу тако же лриключени како смыслити? Но и застали наши⁸⁷ пути». И рече: «Се уже не наш. Аз бо по-пред-нему чаях его, яко не подобает рускому князю против восточного царя стояти. И ныне убо что разумейте? Откуду ему помощь прииде — противу трем нам вооружися?».

И отвещаша ему ближнии, рекуще: «Мы слышахом, тии же нам поведаша за пять на десять дний, мы же устыдилися тебе поведати. Кажут, у него во отечистве калугер игумен Сергий, и тот прозорлив вельми. Той же паче вооружив его, и от своих калугер даст ему пособники. А еще сказывают, приидоша к нему на помощь новгородцы со многими силами своими, а воинство их, сказывают, вельми красно и храбра зело». Слышав же то Олег, нача паче боятися и нача яритися на бояр своих: «Почто ми есте не сказали преже сего? То бы шед умолил нечестиваго царя, да ничто же бы зло сотворилося. Горе мне, яко изгубих свой ум, но и паче бо не аз един оскудех умом, но и боле мене разумны Ольгерд, тоже паче мене не разумех. На мне бо паче взыщется: он бо закона Петра Гугниваго,* аз же закон истинный разумех. И что ради поползохся? Того бо ради о мне рече: „Аще раб в законе господина своего согрешит, тот бьен будет много".* Ныне убо, что сотворю и которому слуху разумею? Аще бо себя дам великому князю, то отнють не при-имет мя, ведая измену мою. Аще бо приложися к Мамаеви, то поистинне древний гонитель буду на християнскую веру. Яко Святополка,* жива земля пожрет мя. И не токмо княжения лишен буду, но и живота вечного гонзну. Аще бо господь по них, то хто на них. Еще же и прозорливаго и мниха молитва⁸⁸ всегда о нем. Аще ли ни единому помощи не сотворю, то впрок как от обоих не могу прожити? Кому же бог поможет, х тому и прибегу».

Ольгерд же, по предреченным уроком⁸⁹ своим, совокупи литвы много и варяг и жемоти,* поиди на помощь к Мамаю. И прииде Ольгерд к Одоеву.* Слышав, яко Олег в недоумении своем, и пребысть оттуду неподвижим, нача размышляти суетныя своя помыслы. И виде совокупление разно и советы своя разрушены, нача яритися и глаголати сер-дитуя: «Елико изыйдет⁹⁰ человек от премудрости своея, та како в чю-жей мудрости пребывати? Николи же убо Литва учима бе Резанью. А ныне убо изведе нас ума, а сам поне погибе. А ныне пребудем зде и дондеже услышим Московского Дмитрея князя победу».

В то же время слышав князь Андрей Ольгердович Полоцкий ж князь Дмитрей Ольгердович Брянский,* яко велико належание великому князю Дмитрею Ивановичю Московскому от безбожнаго Мамая. И рече к себе князь Андрей: «Да идем к нему на помощь». Беста бо отцем ненавидими, но и паче богом любими, и крещение восприяли от мачехи своея, княгинею Аннаю.* Беста бо аки некий клас доброплодный тернием подовляем, тако же и они, живуще посреди нечестия, не бе тогда им плод достоин расплодити.

И вскоре посла князь Андрей тайно к брату своему, князю Дмитрею, грамоту малу, а в ней написано сице: «Веси ли, брате мой возлюбленный, яко отец наш отверзе нас от себе? Ноипаче отец небесный приим нас, даст нам закон свой и ходити по нему и утесни нас пустошныя суеты сотворение деля. И что воздадим ему противу такаваго прошения? И скончаем подвиг. И подвиг добр приспе к подвижному Христу и начальному християнству: великому князю Дмитрею Ивановичю Москов-

скому велика туга⁹¹ належит от паганых измаилтян, но и еще отец наш побарает им, да и еще Олег Рязанский ⁹²приводит их.⁹³ Нам же пода-оает пророчество совершити — „Братие, в бедах пособницы бывайте*⁴.* И несумнено, понеже и отцу противитися подобает нам — еуангелист Лука глаголет Спасителя нашего слова: „Предани будите родителю на смерть и убиют вы имени моего ради, претерпевый же до конца, той спасен будет и живот вечный примет“.* Исторгнемся, брате, от подавляющего терния и присадимся истинному плодовитому винограду хри-стиянского делателя рукою Христовою. Ныне убо подвигнимся, братие, не землянаго ради живота — небесныя ради почести, еже уготова творящим волю его».