Сказания и повести о Куликовской битве - [20]

Уже бо, братие, в то время плъкы ведуть: передовой плъкъ ведеть князь Дмитрей Всеволодичь, да братъ его — князь Владимеръ Всеволо-дичь, а с правую руку плъкъ ведеть Микула Васильевичь с коломничи, а лѣвую же руку плъкъ ведеть Тимофей Волуевичь с костромичи. Мнози же плъкы поганых бредуть оба пол: от великиа силы несть бо имъ места, где разступитися. Безбожный же царь Мамай, выехав на высоко место с трема князи, зряй человечьскаго кровопролитна.

Уже бо близ себе сходящеся силныа плъкы, выеде злый печенегъ из великого плъку татарьскаго, пред всеми мужеством являася, подо-бенъ бо бысть древнему Голиаду:* пяти саженъ высота его, а трех саженъ ширина его. Видевъ же его Александръ Пересветъ, старецъ, иже бе в плъку Владимера Вселодовича и, двигънувся ис плъку, и рече: «Сей человекъ ищеть подобна себе, азъ хощу с нимъ видетися!». Бе же на главе его шелом архангельскаго образа,* въоруженъ скимою повелением игумена Сергиа. И рече: «Отци и братиа, простите мя грешнаго! Брате Андрей Ослебя, моли бога за мя. Чаду моему Иакову — миръ и благословение». Напусти на печенега и рече: «Игуменъ Сергий, помогай ми молитвою!». Печенегъ же устремися противу ему, христиане же вси въсклик-нуша: «Боже, помози рабу своему!». И ударишася крепко копии, едва место не проломися под ними, и спадше оба с коней на землю и сконча-шеся.

Наставшу же третьему часу дни, видевъ же то, князь великий и рече: «Се уже гости наши прыближилися и ведуть промеж собою поведеную, преднии уже испиша и весели быша и уснуша, уже бо время подобно, и час прииде храбрость свою комуждо показати». И удари всякъ въинъ по своему коню и кликнуша единогласно: «С нами богъ!» — и пакы: «Боже христианскый, помози нам!», погании же половци свои богы начаша призыв ати.

И съступишася грозно обе силы великиа, крепко бьющеся, напрасно сами себе стираху, не токъмо оружиемъ, нъ и от великиа тесноты под коньскыми ногами издыхаху, яко немощно бе вместитися на том поле Куликове: бе место то тесно межу Доном и Мечею. На том бо поле сил-нии плъци съступишася, из нихъ же выступали кровавыа зари, а в них трепеталися силнии млъниа ото блистаниа мечнаго. И бысть трускъ и звукъ великъ от копейнаго ломлениа и от мечнаго сечения, яко не мощно бе сего гръкого часа зрѣти никако же и сего грознаго побоища. Въ единъ бо час, въ мегновении ока, о колико тысущъ погыбе душь человечьскых, създания божиа! Воля³⁷ господня съвръшается: часъ же третий, и четвертый, и пятый, и шестый крепко бьющеся неослабно христиане с погаными половци.

Наставшу же седмому часу дни, божиимъ попущениемъ наших ради грѣховъ начаша погании одолѣвати. Уже бо от сановитых мужей мнози побиени суть, богатыри же русскыа и воеводы, и удалыа люди, аки древа дубравнаа, клонятся на землю под коньскыа копыта: мнози же сынове русскые сътрошася. Самого же великого князя уязвиша велми и с коня его збиша, онъ же нужею склонився с побоища, яко не мощно бе ему к тому битися, и укрыся в дебри, божиею силою съхраненъ бысть. Многажды стязи великого князя подсѣкоша, нъ не истребишася божиею ми-лостию, нъипаче укрупнится.

Се же слышахом от вѣрнаго самовидца, иже бе от плъку Владимера Андреевича, поведаа великому князю, глаголя: «Въ шестую годину сего дни видѣх над вами небо развръсто, из него же изыде облакъ, яко багря-наа заря над плъком великого князя, дръжашеся низко. Тъй же облакъ исплъненъ рукъ человечьскых, яже рукы дръжаще по велику плъку ово проповѣдникы, ово пророческы. Въ седмый же часъ дни облакъ тъй много венцевъ дръжаше и опустишася над плъком, на головы христианьскыя».

Погании же начаша одолѣвати, христианьскыя же плъци оскудѣша — уже мало христианъ, а все погании. ВидУвъ же то князь Владимеръ Андреевичь падение русскых сыновъ не мога тръпѣти и рече Дмитрею Волынцу: «Что убо плъза стояние наше? Который успех нам будеть? Кому нам пособити? Уже наши князи и бояре, вси русскые сынове напрасно погыбають от поганых, аки трава клонится!». И рече Дмитрей: «Беда, княже, велика, не уже пришла година наша: начинаай без времени, вред себе приемлеть; класы бо пшеничныа подавляеми, а трьние ростуще и буяюще над благородными. И мало убо потръпим до времени подобна, вън же час имаем въздарие отдати противником. Ныне токъмо повели всякому въину богу молитися прилежно и призывати святых на помощъ, и от сего часа имать быти благодать божиа и помощъ христиа-ном». Князь же Владимеръ Андреевичь, въздевъ руце на небо, и просле-зися горко и рече: «Боже отецъ наших, сътворивый небо и землю, дай же помощъ роду христианскому! Не дай же, господи, порадоватися врагом нашим о нас, мало показни, а много помилуй, бездна бо еси и милости». Сынове же русскыа в полку его гръко плачуще, видяще друзи свои поби-ваеми от поганых, непрестанно покушающеся, яко званнии на бракъ сладкаго вина пити. Волынецъ же възбраняше им, глаголя: «Пождите мало, буавии сынове русскые, будеть ваше время коли утешитися, есть вы с кем възвеселитися!».

Приспе¹ же осмый час дню, духу южну потянувшу съзади нам, възопи же Вълынецъ гласом великым: «Княже Владимеръ, наше время приспе, и часъ подобный прииде! — и рече: Братьа моа, друзи, дръзайте: сила бо святого духа помогаеть нам!».