Сказания и легенды - [46]
Недовольная кошка бросила мыши упрек в том, что та убежала, не сдержала слова.
Мышь в ответ:
— Не следовало тебе с самого начала ошибаться. Разве пьяному можно верить?
Кто дело сделал, тот может есть
(Записано Г. Натадзе, опубликовано в книге «Народные стихи и сказки» (Тб., 1950))
Было и не было, — что могло быть лучше — был один юноша, и была у него мать. Имели они одного вола. В пору пахоты или молотьбы вместе с волом попеременно впрягались в ярмо то сын, то мать и пахали поле или молотили зерно.
Раз, когда в упряжи находилась мать, а сын, стоя на молотильной доске, подгонял вола, мимо тока проехал царь:
— Что это ты делаешь, бичо?>{70} Не стыдно ли тебе впрягать в ярмо несчастную женщину и подгонять ее плетью?
— А как нам быть, порази меня, вместо тебя, господь, когда у нас нет другого быка, некого впрягать нашему напарником, кроме самих же нас?!
— Так идем со мной! Я дам тебе быка, — предложил царь.
Юноша обрадовался и последовал за свитой.
Был, оказывается, у царя один неукротимый и неприрученный бык, который близко не подпускал к себе никого. Вывел царь все свое войско, и с большим трудом удалось загнать быка в загон.
Попросил юноша прислугу держать быка голодным несколько дней. Так и сделали.
Прошло немного времени.
Юноша подошел к быку, держа в руке пучок сена. Скотина потянулась к корму. Он взял животину за рога и легко накинул привязь. Держа сено в пазухе, он шел впереди, а ослабевшее с голоду животное медленно плелось за ним, Придя домой, он загнал быка в хлев и еще четыре дня продержал без корма. На пятый день вывел юноша быка и впряг в ярмо со своим волом, а на молотильную доску посадил свою мать, дав ей в руки прут. Сам он держал за пазухой сено и шел впереди быков. Проголодавшийся бык смиренно следовал за юношей и тянулся к сену. Случилось так, что в конце концов он укротил быка, так что тот стал неоценимой рабочей скотиной.
Однажды юноша, сидя на молотильной доске и громко распевая песню «Оровела», подгонял своих волов на току, в это время проезжал мимо царь. Он спросил юношу:
— Чей этот вол, бичо?
— Это тот самый бык, которого вы мне дали, шени чириме — твои невзгоды мне! — ответил молодой человек.
— Разве? — удивился царь и тут же предложил юноше: — Идем со мной. Я хочу за тебя мою дочь сосватать.
— Что это вы изволили пожелать, шени чириме?! Разве я достоин царевны?
— Я приказываю следовать за мной и жениться на моей дочери! — решительно сказал царь.
Зря умолял юноша венценосца освободить его от сватания царевны, царь был неумолим. Ничего не оставалось ему делать, как последовать за ним.
Между тем у царя была, оказывается, такая дочь, которая о того дня, как родилась, не вставала с кровати. Ее одевали и обували в постели, там же кормили и поили, и там же спала она дни и ночи без задних ног.
Придя во дворец, юноша снова стал умолять царя:
— Освободите меня от этого брака, шени чириме! Я недостоин царевны.
Однако царь настоял на своем. Тогда юноша обратился к нему и сказал:
— Раз ваше величество настаивает, я согласен. Только прошу вас дать мне — один заржавленный меч, одну паршивую собачонку и одну клячу.
Кто бы отказал ему в такой просьбе. Дали все, что просил. И вот, подвязав ржавый меч к поясу, он взял с собой царевну, паршивую собачку и полуживую клячу. Идет впереди юноша, а за ним плетутся остальные. Рассердился он и, обратившись к собаке, сказал:
— Ходи за мной по пятам и не сбивайся с моих следов, а то видишь это? — и показал ей на меч. — Я отрублю им тебе голову!
Трудно было паршивой собаке исполнить такой приказ. Разгневался тогда юноша и одним взмахом отрубил ей голову.
Приказал он затем кляче:
— Если ты не будешь по пятам следовать за мной, быстро снесу с тебя голову, кляча!
Но откуда кляче понять человека, чтобы исполнить его приказание? Рассердился юноша и одним ударом меча отсек ей голову.
Затем он сказал жене:
— Слушай, баба, ходи по пятам моим, а то и тебе так же отсеку голову, как им!
Идет юноша, а за ним бежит жена, стараясь поспеть, боясь, как бы не лишиться головы. Наконец добрались до дому. Постлали ей постель. Забралась лентяйка царевна в нее и лежит без движения — спит могильным сном.
На следующий день мать с сыном ушли работать на току. Проработали они целый день — намололи, провеяли зерно и к вечеру вернулись восвояси. Мать спросила сына:
— Сынок, а, сынок!
— Что, мама?
— Кому следует есть?
— Тебе и мне, мама!
— А кто сделал свое дело?
— Я и ты, разумеется! — ответил сын.
Мать с сыном сели ужинать. А невестка издали смотрит на них голодная и глазами их пожирает. Ей ничего не дали. Мать с сыном поужинали и легли спать.
На следующий день они снова ушли на работу. И снова, возвратясь домой, поужинали и легли спать. Так продолжалось четыре дня. На пятый день невестка так проголодалась, что аж живот подвело. «Если не сделаю что-нибудь, они меня уморят с голоду», — подумала она, потянулась с кровати к венику и подмела вокруг себя пол. Мать и сын вечером вернулись домой.
— Сынок, а, сынок!
— Что тебе, мама?
— Кто сегодня сделал свое дело?
— Я и ты, — ответил сын.
— А кто может есть?
— Ты да я, разумеется.
Сели мать с сыном ужинать. Мать обратилась к ному:
