Сказания и легенды - [17]

— Даже смерти не удостоился я рядом с вами, бог смерти для меня пожалел.

Сидит Амирани, а кругом лежат сраженные насмерть каджи. Вдруг приподнялся один мертвый кадж и сказал другому: «Смотри, смотри, что я вижу! Амирани хотел руки на себя наложить и ударил себя мечом, но остался жив. Оказывается, он так глуп, что не знает, как с собой покончить. Пусть отрубит себе мизинец, и этого будет достаточно». Сказав это, мертвый кадж опустил голову на землю и умолк; вновь воцарилась тишина и смерть. Амирани слышал его слова и, выхватив меч, отрубил себе мизинец. Брызнула кровь, и Амирани прилег около братьев:

Камар, прильни ко мне и ты умри со мной,

Предпочти меня мертвого живому Сиарсамули^{29}.

Едва успев произнести эти слова, Амирани умер.

Девять птиц быстрокрылых алгетскую рощу перелетели,

Потерявший брата и дядю Амирани лишил себя жизни.

Проливая слезы, прибежала Камар и стала оплакивать его, но кто мог помочь ее горю!.. Сидит и плачет Камар, и слезы ее сливаются с морем; от горя ее сохнут и опадают листья с деревьев, а Амирани лежит бездыханный. Вдруг из норки выбежал маленький мышонок и стал лизать кровь Амирани. Рассердилась Камар, сняла с ноги башмачок, ударила мышонка по голове и убила на месте. Тогда из норки выбежала мать убитого мышонка и начала бранить Камар: «Потаскушка ты, из-за тебя погиб твой отец, твой муж и девери лежат перед тобой мертвые, погибло столько войска, и тебе даже не стыдно. Может быть, ты думаешь, что и мне не жаль моего детеныша, как ты не пожалела отца и мужа с его братьями? Горе тебе, что ничем не можешь помочь своим умершим, а я вот скоро оживлю свое дитя». Сказав это, мышь куда-то побежала, повертелась туда-сюда, разыскала какую-то траву, принесла и натерла ею тело своего детеныша; мышонок ожил, и мать в шею погнала его домой. Тогда Камар тоже отправилась искать ту траву, нашла и принесла ее, натерла тело Амирани и оживила его. Амирани встал, протер глаза и сказал:

— О, как долго я спал.

— Ты спал бы и в самом деле долго, если бы не появилась мышь, — сказала Камар и объяснила ему, что произошло.

Потом оживили Усипи и Бадри, и все три брата вместе отправились домой…

Хорошо, когда братьев много, — им солнце светит ярко,

Никто ворваться к ним не посмеет, никто не отнимет женщину!

Шло время. Многое свершил Амирани: немало дэвов пало от его руки, иным он жизнь погубил — перебил домочадцев, разрушил большие семьи; многих драконов заставил распрощаться с жизнью. И стал он уже думать, что нет на свете равного ему по силе.

Однажды Амирани был в дороге. В ту пору умер враг его Амбри, и его тело везли на арбе, которую еле тащили двенадцать пар быков и буйволов.

Мать везла тело Амбри на двенадцати парах быков;

Одна его нога свесилась вниз и взрывала твердую землю.

Мать умершего увидела Амирани и узнала его; ей захотелось испытать врага своего сына, и она крикнула ему: «Сын Дареджан! Нога моего сына свесилась, волочится по земле и выглядит непристойно; подыми ее, прошу тебя, и вновь уложи на арбу!»

Тело Амбри мать тащит на нанятых быках,

Амирани плечи вывихнул, силясь его поднять.

Напрасно возился Амирани с ногой Амбри; даже сдвинуть ее и оторвать от земли не смог, а уж на арбу уложить и вовсе был не в силах.

Будь проклят тот мир, где ты амиранствовал:

На голову надевал шлем, а на тело кольчугу!

Не женское это дело — не то легко бы с тобой справилась:

Хлестнула б кончиком хлыста и на край неба отшвырнула!

Свидетель бог, мой Амирани, с Амбри равняться ты не мог;

Не мог равняться ни в еде, ни в питье, ни в схватке боевой;

Он мертвый одолел тебя живого, мог ли помериться ты с живым!

Коли на большее не способен, как мог ты с Амбри тягаться?

Коли ты таков, как мог с моим сыном враждовать?!

— И ты, сын Дареджан — Амирани, рассчитывая на свои силы, вызывал на бой Амбри; не имея силы, думал схватиться с ним? — продолжала мать Амбри.

Амирани стало стыдно, загрустил он; он бы предпочел, чтобы под ним разверзлась земля и поглотила его. Он стыдился и солнца и людей и считал себя погибшим. Подобного не случалось с Амирани! Сердце сжималось от боли, горе и печаль омрачали ему солнечный день, он проклинал жизнь и жаждал благородной смерти.

Амирани в горе на свет белый смотреть не хочет, ноги под себя поджав, сидит в темноте.

— Если так я ничтожен, чего ж под солнцем мне таскаться!

Засел Амирани в глубокую темную яму, стали для него одинаковы дни и ночи, и не видел он ни человека и ничего живого, — никого не подпускал к себе. Тогда бог прибавил Амирани силу трех рек в половодье, мощь и стремительность трех горных снежных обвалов.

Амирани, силу тебе прибавляя, мне нечего больше тебя жалеть,

Не удержать тебя по эту сторону моря, и за море ринешься ты!

— Знаю, что не используешь этой силы, как должно, — во зло используешь ее и еще больше опозоришься, — сказал Амирани бог.

Приумножив силы, Амирани вновь принялся показывать свою удаль, все чаще стал пускать в ход свою силу. Теперь уже никто не мог одолеть его. Возгордился Амирани, возомнил о себе и наконец сказал:

— Хотел бы я помериться с моим крестным, который прибавил мне силы, хочу проверить — что он за молодец.