Сказание второе: Плач Волка - [11]

- И зачем ты мне всё это рассказываешь? - поинтересовался Кольгрим. - Не думаю, что ты решил устроить вечер воспоминаний.

Лицо Свидживальда исказилось от недовольства - ему не понравилось, что Кольгрим сказал это вот так грубо и жёстко. Незаметно оскалившись, Пепельный волк вытащил из кармана трубку и принялся заталкивать в неё свежий табак. От его запаха Улвир поморщился и прикрыл нос ладонью - он был готов расчихаться в любой момент.

- Нет, конечно, - фыркнул Свидживальд. - Я не какая-то сопливая баба, чтобы устраивать эти вечера воспоминаний, жаловаться на неудачную любовь и на то, что я в который раз одинок. К этому я уже давно привык. Просто хотелось узнать, что ты думаешь на счёт этого.

- На счёт чего? - Кольгрим вздёрнул бровь. Он не понимал, к чему клонит Свидживальд. Да и довольно неожиданно было, что Пепельный волк вдруг хочет узнать его мнение. Молодой князь всё никак не мог привыкнуть к мысли, что он теперь такой же тан, как и Делаварфы.

- На счёт того, чтобы я взял Светлану в жёны.

Кольгрим невольно поперхнулся и долго ещё пытался прокашляться, пока Свидживальд не постучал ему по спине. С трудом переведя дух, Улвир изумлённо посмотрел на Делаварфа. Это что, шутка такая?

- Свидж, она ещё ребёнок. Ей двенадцать.

- Мне выбрали невесту ещё при рождении, - фыркнул Свидживальд. - И Брегхет вышла за меня замуж в двенадцать. К тому же, я не такой уж и старый, Кольгрим. Мне всего тридцать. Да мы с тобой почти ровесники! И что-то это не остановило Йорана, когда он выдавал за тебя свою дочурку.

- Но Хильде уже было восемнадцать, - заметил Кольгрим. Ему казалось странным это решение. Жениться на двенадцатилетней девчонке? - К тому же, Светлана Корсак! Разве твои люди одобрят это?

- Я Шакал.

Этой фразы было достаточно, чтобы Кольгрим совершенно растерялся. Он изумлённо уставился на Свидживальда, не понимая, что вообще происходит. Проклятый Клык... был... Тельмари? О, это объясняло тот факт, что Кольгрим всегда видит в нём черты, совершенно не свойственные Делаварфам. Свидживальд отличался от варваров. Потому что он не был одним из них.

- Но... о боги, как?! - воскликнул Кольгрим и притих, когда Свидж приложил палец к губам. Выпустив клубок дыма, Проклятый Клык тяжело вздохнул и слегка наклонил голову набок.

- Я сбежал из дома, когда мне было семь. Старый вождь Пепельных волков принял меня как сына. А когда я подрос, то убил его и забрал его стаю. Так что не мне бояться Корсаков, Серый. А эта девчонка... она безобидна. Она невероятно чиста. Если и есть существо на свете чище Светланы, то это лишь сам Свет. Она не желает зла никому. Даже своим врагам. Иначе бы её здесь не было. Она продолжает любить свою мать даже после того, как та кричала на неё, била, унижала. Ты понимаешь это, Серый?

Кольгрим не ответил ему. Это было действительно так. Чище Светланы был лишь сам Свет. У неё даже имя состояло из этого слова. Невинное дитя, которому просто не повезло родиться в семье Корсаков. А что касается Свидживальда... Светлане он нравился. С каким восторгом она рассказывала о нём Кольгриму, когда они сидели в палатке вечером, и девочка обрабатывала раны молодого князя. Если они оба этого хотят, то зачем сдерживать их?

Поднявшись на ноги, Кольгрим обошёл Свидживальда стороной и, замерев лишь у самого порога, усмехнулся:

- Чтож, удачи тебе, Пепельный волк. Да благословят вас обоих Четверо.

Свидживальд ухмыльнулся ему в ответ и кивнул головой. Кольгрим вернулся на праздник уже с большей охотой, чувствуя, что на душе стало как-то легко. Нет, это было действительно забавно! Свидживальд и Светлана - кто бы мог предположить, что всё так обернётся? Кольгриму было даже интересно, как на это отреагирует Гертруда. Ведь она взяла принцессу под свою опеку.

"Чтож, посмотрим", - усмехнулся Кольгрим и откинулся на спинку своего стула. Праздник продолжался, и громкий гул барабанов до самого утра гулял по длинным тёмным коридорам Шекрата, заставляя сердце биться в ритм.

***

Два ятагана, столкнувшись, издали чудовищный скрежет. Посыпался столп искр, и зрители, наблюдавшие за поединком, восторженно закричали. Один из воинов попятился назад, другой тут же бросился ему навстречу и попытался дотянуться до красной ленты, свисавшей с запястья противника. Однако, рыжеволосый шиттарий из племени Ло'ке ударил его щитом в плечо и повалил на землю. Тут же послышались громкие крики со стороны зрителей - они требовали убить того, кто проиграет, принести жертвы кровавому богу шиттариев Аман'техару. Первый воин, с жёлтой лентой на запястье, рывком поднялся на ноги и тут же бросился на своего противника, сбивая его с ног. Так они оба начали крутиться по песчаной площадке, и каждый из них пытался удержать другого спиной на земле дольше десяти секунд. Одним из главных правил состязания было сорвать ленту с запястья противника, или не дать ему подняться на ноги. Но большинство поединков сводились лишь к тому, что один из воинов должен был умереть, другой получал возможность стать талаваром своего янгула. Быть командиром при своём вожде было очень почётно, и Алак видел уже не одну смерть в попытке возвыситься над товарищами. Поначалу молодой Ворон испытывал страх всякий раз, когда поверженный шиттарий, захлёбываясь кровью, падал на раскалённый песок площадки для поединков, но со временем это тревожное чувство прошло. Всё чаще юноша начинал замечать, что даже испытывает некоторое удовольствие от этого зрелища. Смерти не страшили его, как не должны были страшить истинного предводителя войска.