Сказание о верном друге. Тайна седого тугая - [72]

Дважды прошел Пулат из конца в конец затона — Нюси не видно. Приходилось возвращаться, да не тут-то было.

Войти в затон оказалось куда легче, чем выйти из него: лишь только лодка приближалась к мыску у горловины, как стремительное течение реки ударяло в борт и неповоротливое суденышко резво разворачивалось кормой к Птичьему острову. Три раза Пулат повторил попытку выйти из затона, но напрасно.

Что делать? Можно бы провести лодку на бечевке по берегу, но до берега через камыши далеко. Хоть бросай ее. Неприятность!

Пулат опустил натруженные ладони в воду и решил отдохнуть, а потом еще раз пройти затон — может быть, найдется Нюська. Она-то что-нибудь придумает.

Нюсю он увидел на уступе над мысом, возле которого трижды потерпел неудачу.

Она, конечно, все видела. Ну и пусть! Пулат не станет корчить из себя бывалого морехода. Пусть смеется, сколько захочет.

— Нюся! — крикнул он. — Меня Серафим Александрович прислал помогать тебе.

— Ну, помогай, а чего же ты с Дарьей бодаешься?

Она сбежала с уступа и исчезла в камышах. Через несколько минут ее легкая лодчонка вынырнула из зарослей и прямиком направилась к Пулату.

Еще издали она крикнула:

— Драться не будешь?

— Нет.

Нюська недавно купалась. Ее старенький купальник еще не высох, на смуглой коже цветисто переливались капельки воды, мокрые волосы сосульками рассыпались по плечам.

— Ну как, лунатики, рано сегодня проснулись?

Пулат решил не принимать вызова. Из-за чего, собственно, они враждуют?

— Слушай, чего ты Радьку изводишь?

— А чего, похудел, что ли? Пусть не задается.

— Ты на ручку прилепила такое зеленое, едучее?

— Ага! — Нюська заразительно захохотала. — Это сок чихун-травы. Нюхали, да? Ничего, насморка не будет. Знаешь, ее бараны стороной обходят, не едят.

Столько задорного смеха было в ее рыжих веселых глазах, что Пулат тоже улыбнулся.

Потом мальчик заглянул в лодчонку:

— А сети где?

— Тю-ю, в воде, где же им быть! Загоняй лодку в камыши, искупнемся и пойдем сети проверять.

— Так рыбу распугаем.

— Не распугаем.

Купание было отличное. Вода чистая, ласковая, не то что в реке, пополам с илом и песком.

Улов и в самом деле оказался богатым. Столько живой рыбы Пулат не видел еще никогда. Дно лодчонки быстро заполнилось сазанами, судачками, красноперками и подлещиками. Попались два соменка и усач.

— Как из затона-то выберемся? Там течение здоровое.

— Выберемся. Я вперед пойду на большой лодке, а ты на моей. А ты сильный, — неожиданно добавила она, — только плохо с лодкой управляешься. Ничего, научишься.

— Я на большой поплыву, — возразил Пулат.

— Как хочешь. А лучше давай посчитаемся. — И зачастила скороговоркой:

Из-под горки катится голубое платьице,

На боку зеленый бант, его любит лейтенант.

Лейтенант молоденький, звать его Володенька.

Когда листья опадут, его замуж отдадут.

Ли-стья о-па-ли, его за-муж от-да-ли!

Пулат снисходительно улыбнулся: девчонкам бы только считаться да в классики прыгать! Но все же согласился пересесть в Нюсину лодку, тем более что там весь улов.

С кормы Нюся ловко направляла суденышко: то подгребала веслом, то отталкивалась им. Нос лодки послушно следовал изгибам берега.

Пулат тоже благополучно миновал коварный мыс, хотя был момент, когда он с трудом пересилил стремнину.

За мысом течение ослабело, и метр за метром они продвигались к цели.

Только лодки уткнулись носами в песок Птичьего острова, как из-за кустов выскочил Радька.

— Ага, попалась, змея!

Нюся мгновенно приготовилась к бою.

— Драться хочешь, репей несчастный?

— Не тронь ее, Радька, я с ней уже поговорил.

— О чем с ней говорить!

Неизвестно, чем кончилась бы эта встреча, если бы не появился Серафим Александрович.

— Ну, как улов, рыбаки?.. О, молодцы! Радий, готовься к отплытию, — обратился он к Радику, как бы не замечая его петушиного вида.

Тот нехотя направился к лодке.

— Радька, редька, редиска, — негромко сказала ему вслед неугомонная Нюська.

Глава четырнадцатая РОДНЫЕ ЗВЕЗДЫ

Какие мы счастливые — живем на родной земле, среди близких людей!

Из дневника П. Хангамова

Река работала днем и ночью.

Коренастые буксирные катера тянули вниз по течению широкие тяжелые баржи, груженные цементом и щебнем, лесом и оборудованием для строящейся большой гидроэлектростанции — Чардаринской ГЭС, а вверх — порожние, за новыми грузами.

Задолго до появления каравана по тугаям разносится натужный стук мотора.

Издали кажется, караван еле движется, потому что маленькому катеру не по силам такая тяжесть. Но вот суда приближаются, и ребята с удивлением видят, как громоздкая баржа послушно следует за своим миниатюрным поводырем, хотя и цепляется на поворотах бортами о высокий берег.

Трудная работа у капитана на Сырдарье. Здесь мало знать фарватер — нужно здесь родиться, чтобы чувствовать эту коварную реку. Вчера еще груженый караван прошел широкой протокой мимо какого-нибудь безымянного острова, облюбованного горластой колонией черноголовых крачек, а сегодня… гляди, капитан, в оба: появилась подозрительная рябь. Опытный глаз определит: это обозначился меляк. Надо идти узкой протокой, хотя и трудно одолеть бешеную скорость воды.

Нелегко ходить по Дарье: бакенщики не успевают обозначать изменения в фарватере, особенно в большую воду, когда дожди и таяние ледников в горах в несколько раз увеличивают количество воды в реке.