Сказание о Лаиэ-и-ка-ваи - [26]
— Если бы отец с матерью не поклялись, что мы останемся девственницами, я бы взяла Хау-аилики в мужья, — сказала Маиле-хаи-вале, обращаясь к Лаиэ-и-ка-ваи.
— Мне он тоже по душе, — сказала Лаиэ-и-ка-ваи, — но бабушка будет против, так что нечего о нем и думать.
— Ни ты, ни мы не вольны выбрать себе мужа, — отозвалась Маиле-хаи-вале.
Хау-аилики еще немного покрасовался перед девушками, потом поймал волну и уплыл на ней в море.
Когда Хау-аилики был уже далеко, одна из девушек крикнула ему:
— Плыви назад!
— Нет! — крикнул ей Хау-аилики, потому что не хотел плыть на одной волне со всеми остальными. Он хотел плыть один, подальше от других, чтобы Лаиэ-и-ка-ваи по достоинству оценила его ловкость, а там, может, и полюбила его. Слушайте все!
Хау-аилики остался один. От большой волны отделилась маленькая волна, и едва стала она набирать силу, как Хау-аилики поймал ее и стрелой понесся к берегу.
Жители Кеаау и сестры Аи-вохи-купуа громко славили Хау-аилики, лишь одна Лаиэ-и-ка-ваи не обращала на него внимания!
Хау-аилики слышал крики и был уверен, что теперь Лаиэ-и-ка-ваи позовет его… Слушайте все! Хау-аилики перебрался уже на пятую волну, а Лаиэ-и-ка-ваи все не звала его, и он в первый раз усомнился в своей удаче. Верно, не зря Аи-вохи-купуа назвал Лаиэ-и-ка-ваи строптивой.
Глава четырнадцатая
Когда Хау-аилики понял, что Лаиэ-и-ка-ваи не обращает на него внимания, то решил плыть без доски.
Он оставил доску, а сам направился к дальним бурунам.
Лаиэ-и-ка-ваи посмотрела и сказала:
— Хау-аилики, верно, сошел с ума.
— Да нет, — ответили ей сестры, — он собирается плыть на волне без доски[38].
Хау-аилики был уже возле дальних бурунов, когда прямо над ним поднялась большая волна, но он успел стать на гребень, и пена, похожая на челюсти свиньи, потянулась к его шее. Все, кто был на берегу, восторженно закричали, и даже Лаиэ-и-ка-ваи в первый раз улыбнулась. Такую ловкость ни она, ни ее стражницы, еще никогда не видели.
Заметив улыбку Лаэи-и-ка-ваи, Хау-аилики вообразил, что своей ловкостью полюбился принцессе, и в ожидании знака от нее стал покорять одну волну за другой и плыл уже на пятой волне, а знака все не было.
Грустно стало Хау-аилики, что Лаиэ-и-ка-ваи не обращает на него внимания, и стыдно за хвастливые речи на пиру у Аи-вохи-купуа, о которых мы знаем из предыдущей главы.
Хау-аилики все плавал и плавал на послушных ему волнах, пока не пришло время Лаиэ-и-ка-ваи возвращаться в Пали-ули. Она махнула Хау-аилики рукой, отчего Хау-аилики возрадовался и возгордился:
— Верно, — подумал он, — я давно тебе полюбился, но ты это скрывала.
По знаку принцессы Хау-аилики лег на волну, и, она в ту же секунду домчала его туда, где сидела со своими спутницами Лаиэ-и-ка-ваи. Лаиэ-и-ка-ваи украсила шею юноши венком из цветов лехуа, как делала это всегда, воздавая почести победителю. Тотчас густой туман покрыл землю, а когда он рассеялся, ни Лаиэ-и-ка-ваи, ни сестер Аи-вохи-купуа уже не было на берегу, они возвратились в Пали-ули.
Больше они не появлялись в Кеаау, пока Хау-аилики не отплыл на остров Кауаи. Тогда Лаиэ-и-ка-ваи опять стали видеть в Кеаау.
Лаиэ-и-ка-ваи с сестрами Аи-вохи-купуа удалилась в Пали-ули, и Хау-аилики не захотел больше плавать на волнах. Он сказал главному советнику Аи-вохи-купуа:
— Аи-вохи-купуа говорил правду. Нет такой женщины, которая могла бы сравниться с Лаиэ-и-ка-ваи в строптивости. Ни красотой, ни ловкостью, я ничего не добился, и мне остается одно — сегодня же идти в Пали-ули.
Советник согласился с Хау-аилики.
После обеда, когда солнце стало клониться к западу, они пошли в горы и неожиданно оказались в самой чаще леса, там, где ветви деревьев плотно переплетались друг с другом. Первой на своем пути они встретили Маиле-хаи-вале, первую стражницу принцессы.
— О Хау-аилики! — громко крикнула она. — Уходи прочь! Нечего тебе тут делать. Я — первая стражница Лаиэ-и-ка-ваи — должна гнать отсюда всякого, кто бы он ни был. Не медли, поворачивай и уходи прочь!
— Позволь нам лишь взглянуть на дом Лаиэ-и-ка-ваи, — попросил Хау-аилики.
— Нет, — отвечала Маиле-хаи-вале. — Я стою тут на страже, чтобы никто не прошел в Пали-ули.
Долго ее уговаривал Хау-аилики, и в конце концов Маиле-хаи-вале согласилась пропустить его и советника.
Они пошли дальше, и вскоре встретили Маиле-калухеа, вторую стражницу Лаиэ-и-ка-ваи.
— Эй вы, уходите прочь! — крикнула им Маиле-калухеа. — Что вам тут надо? Кто вас пустил сюда?
— Мы пришли поглядеть на Лаиэ-и-ка-ваи, — сказали Хау-аилики и советник.
— Незачем вам глядеть на нее, — ответила Маиле-калухеа. — Мы стоим тут на страже, чтобы никто не мог пройти в Пали-ули. Уходите прочь!
Однако столь искусен был Хау-аилики в льстивых уговорах, что Маиле-калухеа пропустила обоих мужчин.
Они пошли дальше, и встретили Маиле-лау-лии, и стали просить ее пропустить их к Лаиэ-и-ка-ваи.
Вновь искусные речи Хау-аилики сделали свое дело, и Маиле-лау-лии пропустила их. Они пошли дальше и встретили Маиле-пакаху, четвертую стражницу Лаиэ-и-ка-ваи.
Когда они предстали перед Маиле-пакахой, то увидели, что она недовольна своими сестрами, но и она не устояла перед искусными речами Хау-аилики, пропустила его и советника.
