Сказание о граде Ново-Китеже - [72]

Шандор Петефи, «Лук мой славный»

1

Во все стороны, на юг и север, на запад и восток, - горы, горы, горы. Они лежали, как косматые звери, вытянув лапы и положив на них то круглые, то острые морды. В праздничном воздухе утра горы приблизились всеми морщинами распадков, темными пятнами ущелий и долин. А где-то очень далеко переливчато сверкало что-то похожее на изгиб широкой реки. Не дорога ли в мир, в большую, звонкую, кипучую жизнь?

Капитан и старосты всех шести посадов сидели на обломках скал. Не сел - стоял, привалившись плечами к сосне, Пуд Волкорез. Не было только Птухи - он стерег свою взрывчатку - и Алексы. Солевар не уходил от дозорцев, следивших за Детинцем.

Собираться в посадах теперь опасались. За прошедшие два дня после совещания в кузнице Душановы сыщики десятками лезли в посады, шныряли по улицам и дворам днем и ночью. Теперь они носили под кафтанами легкие кольчужки, а за поясами их торчали на показ пистолеты и кистени. Этими ночами старосты посадов и все, кто чуял за собой какую-нибудь вину перед Детинцем, дома не ночевали, а уходили в сараи, кузни и даже в сады или огороды.

Поэтому и совещание созвали на Лысухе - белоголовой горе, нависшей над Ново-Китежем. Старосты вчера еще узнали от капитана о вызове летчика в Детинец и о похищении Сережи. Возвращения из Детинца Косаговского ждали весь остаток дня и всю ночь. Утром, еще затемно, по просьбе капитана собрались на Лысухе. Решено было ждать до полудня, а если летчик не вернется и к этому часу, начинать действовать. Внизу, в городе,, был оставлен Истома, Он должен был прибежать на Лысуху, если вернется Виктор.

Уперев локти в колени и положив голову в ладони, капитан посмотрел вниз, на богоспасаемый град. Пыльные ухабистые улицы, потемневшие от дождей избы со ржавыми соломенными крышами, лютая бедность, голод, невежество, тоска. В этих дымных, вонючих избах тлеют лучины, хлебают там щи без соли, жуют несоленую кашу, кривятся от трудной вони несоленой рыбы. Там стонут и надрывно кашляют больные тифом, оспой, чахоткой; здоровые от беспросветной нужды, голода и смертной тоски или бегут в кабак, или молятся истово. А подняв в молитве глаза к небу, видят все тот же Детинец, его пузатые башни, словно кулаки, занесенные над замордованными посадами и деревнями. Иной раз мутится у капитана голова: явь это или кошмарный сон?

Капитан вздохнул и выпрямился. К черту хандру, о деле надо думать!

- Пуд, нашли твои лесомыки что-нибудь в церкви «Николы на бугре».

Волкорез виновато облизнул обветренные губы:

- Дельного ничего не нашли, кормилец. Следы видели в лыве[38]. Это подале от церкви будет. Обутка аки бы не наша. У нас такую не носят.

- А в самой церкви, внутри? Особенно в алтаре?

- В церкве ничего не нашли.

«Неужели не в алтаре «Николы на бугре» их притон, когда они приходят сюда? А харбинский окурок? Но где же они прячутся?..»

Из города прилетел вдруг возбужденный слитный крик людей. Ратных удивленно и тревожно прислушался, из-под ладони посмотрел на город.

- Что это за крики? - спросил он. - Около Детинца, кажется, люди кричат?

Староста Гончарного посада улыбнулся.

- Сёдни наши посадские ребята с детинскими сражаются. Мячик ногами мутузят, бесенята. Им что? Балуют.

- Сборная «Посады» - сборная «Детинец». На первенство Ново-Китежа. Большой футбол! - сказал капитан, и голос его потеплел. - А принес футбол в Ново-Китеж Сережа. Не пришлось ему, бедному, участвовать в таком ответственном матче… И не побоялись верховники своих детей на футбол отпустить?

- Мы-то с Детинцем в «тесную бабу» играем, а ребятне это ништо, - объяснил гончар. - А для охраны своих чад послали верховники на поле две десятни стрельцов.

- Две десятни - пустяковина. И не пикнут! - сказал презрительно староста солеваров. - Надо бы детинских щенков похватать - да в подвал. И обменять бы на наших, на мальца и на Виктора.

- Мы не верховники, мы с чадами не воюем! - резко сказал Будимир.

Солевар заметно смутился.

- Прости, коли так, на глупом слове. Все помолчали, прислушиваясь. Из города доносился все тот же гул голосов, затем дружное, восторженное «а-а-ах!».

- Завелись уже в Ново-Китеже болельщики. Ишь как переживают! - засмеялся Ратных.

Будимир первый услышал близкий человеческий крик. Он поднялся с камня, посмотрел вниз. Без тропки, напрямик ломился к ним Истома. Приблизившись, он обвел всех медленным взглядом, часто, запаленно дыша. И все еще молчал.

- Ишь запалился как, - не вытерпел Будимир. - Пошто спешил?

- Вам сказать. Полдень уж, из Детинца никто не пришел.

Старосты переглянулись, все разом вздохнули.

- Верховники и братчики перешли уже в наступление, а мы еще не готовы нанести удар. У нас руки связаны! - с отчаянием сказал капитан. - Ждать, ждать и снова ждать!

У Будимира на скулах выступили каменные желваки, так стиснул он зубы, и лоб разрубила каменная складка меж бровей. Но он молчал, глядя в землю.

- А спасение Виктора и Сережи только в немедленном восстании, пока братчики не засели в Детинце. Поймите это, - умоляюще смотрел Ратных на старост.

Гончар поворошил бороду, сказал осторожно:

- Бой этот для нас последний будет. Одолеют - вся наша жизнь кончена!