Сказ о невыдуманном Левше - [12]
Горный мастер похвалил Сашу:
— Характер отцовский. Нервишки крепкие!
Нервишки...
Под этим словом старый шахтер подразумевал: и спокойную выдержку Саши, и его сметливость, и самоотверженность, и доброту отзывчивой горняцкой души.
Возможно, самое важное, что воспитал шахтерский коллектив в подростке, — это хладнокровное, осмысленное внимание ко всему, что делается вокруг него.
Нет мелочей под землей. Здесь ничего нельзя делать в полдуши.
Или отдавай себя целиком, с сердцем, с нервами, со всем, на что ты способен, или уходи и никогда не приближайся к стволу шахты. Даже к заброшенной, давно не действующей не подходи!
Была такая рядом с пятой шахтой. Работала когда-то до революции, имела смешное имя «Клара-Лара» — купец-хозяин так назвал ее в честь двух своих дочерей. Худая слава шла о шахте-могиле, где не было никакой механизации, где горняки гибли от взрывов рудничного газа метана, от безразличия хозяев к угледобытчикам, которых и за людей-то не считали. Эта худая слава пережила шахту, стала известна из дедовских рассказов поколению Саши Сысолятина. Черный, костлявый копер торчал над «Кларой-Ларой», напоминая горнякам пятой и о былом каторжном труде, и об опасности, которую продолжала таить в себе шахта.
Ее отработанные горизонты находились выше горизонтов действующей пятой шахты. Живую соседку от мертвой отделяла стена породы метров в тридцать. Если бы горизонты старой шахты, наполнились водой, она могла прорваться в пятую шахту и натворить бед. Пришлось поэтому держать у основания ствола «Клары-Лары» камеронщицу — работницу, которая включала через каждые четыре часа мотор, чтобы насосы выкачивали воду, не дали ей подняться выше допустимого уровня.
И без «Клары-Лары» хватало работы у Саши — электрослесаря, взрывника, неосвобожденного комсорга шахты. И все же он «Клару-Лару» не оставлял без внимания — мало ли что может случиться, если время от времени не наведываться к дежурным. Не был Саша прозорливцем, не думал, не гадал, что его случайный приход отведет от шахты катастрофу.
В тот день камеронщица Нина Брылина проспала выход на работу, примчалась включать насосы с опозданием на три часа. Вода поднялась на пять метров, мотор оказался на треть в воде. Нужно было несколько метров плыть под водой, чтобы добраться до рубильника и включить его, — девушке это было не под силу. «Пока добегу до шахты, пока придут люди — зальет все...» — ужасалась она. Когда взбежала наверх, увидела спокойно идущего ей навстречу Сысолятина.
— Сашенька, милый, горе!
Он слетел вниз по стволу. Свет маленькой лампы испуганно мигал в бурлящей, поднимающейся воде, вот-вот и рубильник захлебнется, тогда никто уж не поможет.
— Веревку!
Саша дважды крутанул вокруг себя по поясу, конец веревки подал девушке.
— Судорога схватит — тащи назад! — И нырнул под воду.
Несколько минут провел в ледяной воде, но рубильник включил. Заурчал мотор. Насос заработал.
После того дня безусого комсорга стали звать не иначе как Александром Матвеевичем.
В сорок втором году смертью храбрых пал старший брат, Степан, — рядовой, пехотинец. Согнулась от горя мать. Совсем взрослым стал Саша. Еще нет ему и семнадцати, а у него уже седьмой разряд, он по две-три смены не оставляет забоя, работая за себя, за отца и братьев.
Почерневший до того, что русые волосы кажутся белее снега, возвращается Саша домой. Мать поливает на руки, шею и худые плечи теплую воду, подает полотенце и говорит, как прежде говорила отцу:
— Садись, хозяин, ешь...
Весной сорок третьего последнего мужчину из шахтерской семьи Сысолятиных призвали в армию.
БРАТЬЯ
Как и три старших брата, Саша получил боевое крещение в стрелковой роте. Но они воевали с первых дней войны; он начал с ее второй половины, с наступательных боев под Минском.
Саша оказался солдатом побогаче. Ему не пришлось, как братьям, с бутылками горючей смеси идти против фашистских танков (в такой неравной схватке под Калинином погиб Степан) — Урал уже сработал для армии достаточно танков, самолетов и «катюш». Не винтовкой образца 1891 года были вооружены стрелки его роты, а новенькими автоматами. И хотя и ему нелегко было воевать, но все же легче, чем солдатам первых военных призывов, чем братьям, вынесшим трагедию отступления, шедшим где-то недалеко от него теперь тоже на Запад.
О Николае Саша знал: возвратился после второго ранения в строй, командир пулеметного расчета, первый в части получил высшую солдатскую награду — орден Славы. Об Иване долго не имел ни единой весточки. И вдруг читает в газете Указ Президиума Верховного Совета о присвоении Ивану звания Героя Советского Союза. Его Ванюша — герой?!
Вместе с ним (Ваня всего на два года старше) в неурожайный год ходил на заработки в далекие села, вместе играли, бегали в школу. С Ваней он мог подраться, а через полчаса делиться секретнейшей тайной. Одного роста, оба худые, стройные, светлоглазые, русые, они до того схожи были, что соседи путали, кто из них моложе и кого как звать. Уже окончил Ваня семилетку, на шахту поступил, а у него с Сашей оставались одни увлечения: вместе книги читали, ходили на рыбалку.
И это он, родной брат и друг, он — Герой Советского Союза. Это о нем пишут в газетах!
