Скай - [67]

- Ах ты сволочь! - У меня потемнело в глазах, попытался ударом кулака стереть с его лица улыбку.

Но помешал Дарт. Перехватил мою руку и заломил за спину. Боль не помешала сделать еще одну попытку добраться до Мартела, ударил его головой в живот.

Кто-то все-таки вызвал охрану, потому что, не успел я оглянуться, как оказался в наручниках. Точнее, нечто похожее свело вместе мои локти за спиной. Два охранника в черных зеркальных масках ждали дальнейших приказаний. Поднявшийся с пола Мартел требовал суда, брызгая слюной, нападение на члена совета, как удалось мне разобрать. Дарт и, как ни странно, Ктипрал пытались его урезонить, но похоже, тщетно.

- Увести. - Коротко приказал Дарт.

И вот, вместо того, чтобы идти к разрушителю, я шел между охранниками в тюрьму, или куда у них сажают преступников. Больше всего мучило воспоминание о взгляде Ксюши. В нем была жалость…

Квадратная комната без окон мало походила на камеру. В ней было мягкое кресло, кровать и экран на стене. Не успел рухнуть на кровать? руки освободили, как экран на стене засветился и появилось лицо Мартела. В увеличенном размере. Этот подонок улыбался.

- Добился, чего хотел? - Насмешливо спросил он.

Я поднялся на ноги и спокойно глянул на него:

- Нет. Но еще не вечер.

- Не думаешь же ты, что тебя освободят вечером?

Нда, русских поговорок мы не знаем. Да плевать, пусть издевается. Надо думать, думать, думать. Пока еще есть время. Пока жив Федор. Не может быть, чтобы Дарт не смог что-то предпринять.

- Можешь молчать, но я все-таки скажу. - Продолжил Мартел. - Тебя тут продержат двое суток. Консул добился смягчения приговора. Но одного уже не вернешь. А ведь если бы не дергался, мог поддержать своего дружка, которому осталось всего шестнадцать часов жизни.

Вот мерзавец! Я схватил кресло и со всех сил ударил им по экрану. Разбить не удалось, но изображение пропало.

В течении последующего часа я на собственной шкуре прочувствовал сравнение 'как зверь в клетке'. Кресло превратилось в груду пластика от попыток пробить им дверь - все тоже мутное стекло, но на ней не появилось даже царапины. Я все ходил и ходил взад-вперед, не в силах остановиться.

И тут я чуть не упал. Ноги словно приросли к полу. Еле удалось удержать равновесие. Дверь открылась. Увидел охранника и Ксюшу.

- У вас полчаса, госпожа. Смена, - охранник и правда сочувствовал.

Она быстро прошла в комнату, и дверь тут же закрылась, точнее, восстановилось мутное стекло. Ксюша бросилась мне на шею и заплакала, уткнувшись в грудь, как ребенок. Хорошо, ноги снова стали свободными. Причем, гораздо раньше, чем закрылась дверь. А ведь мне просто захотелось… Значит…

- Что случилось? - С силой сжал ее в объятиях. Нет худа без добра. Почему-то ее слезы подарили мне спокойствие и уверенность. - Меня приговорили-таки к смертной казни?

- Ты что? - Она даже плакать перестала. - Нельзя так шутить!

- А как можно? - Я вытирал ее слезы пальцами, хотя хотелось сделать это губами. - И что нас так расстроило?

- Ты не сможешь попрощаться с Федором, - всхлипнула она.

- Ну-ну, успокойся. Лучше подумай, чем мы займемся в эти полчаса.

Не говорить же ей, что прощаться с Федором не входило в мои планы. Особенно после того, как смутные подозрения закрались в мою голову.

- Ты не знаешь, камера просматривается каким-нибудь образом?

- Нет. Ты как-то умудрился отключить экран, и теперь ничего не видно. Я не смогла пообщаться с тобой через него… Что ты имеешь ввиду?

- А ты что подумала? - Значит, экран я тоже отключил, просто не пожелав видеть гнусную рожу. Интересно!

- Дурачок! - Ксюша ударила меня кулачком по груди. - Ты можешь быть серьезным?

- Могу. Но сначала скажи мне одну вещь. У нас все хорошо, и мы поженимся?

Она удивленно открыла рот и смотрела на меня во все глаза.

- Ксюш, если не можешь говорить, поцелуй меня, что ли.

Ожидал гневного взгляда, или обиды, или насмешки, но не этого. Зеленоглазка закрыла глаза и подставила мне лицо, явно ожидая поцелуя. Не в моих привычках заставлять девушку ждать, и следующие пятнадцать минут мы провели с большим толком, так и не сдвинувшись с места.

Потом, когда усадил ее рядом с собой на кровать, Ксюша стала рассказывать, что было в зале после моего представления. Слушал вполуха, уже обдумывая план спасения Федора, когда слово 'разрушитель' меня насторожило.

- …ведь если бы ты к нему пошел, - говорила Ксения, не глядя на меня и теребя подол своего платья, - я бы умоляла тебя не делать этого, даже если бы пришлось встать на колени. Ты нужен мне живой. Ведь ты не сделаешь этого?

- Каким образом? - Попытался отшутится. - Я же в камере.

- Знаю! Но когда выпустят? Ты знаешь, боюсь, я не смогу тебе этого простить, даже если у тебя бы получилось не умереть, а ведь это никому не удавалось…

- Лучше скажи, почему ты так долго не хотела меня простить?

Эх, не то говорю! Не стоит ворошить прошлое.

- Я надеялась, что ты рассердишься на меня и не пойдешь отключать бомбу, - тихо призналась Ксюша.

Я прижал ее к себе, вдруг сообразив, что не все так хорошо, как мне кажется.

- Ксюш, подумай, а если бы я отключил бомбу и остался жив, неужели бы не простила?