Скандальный дневник - [54]

— И, слава Богу, я считаю, — заявила Кэтлин, вплетая в волосы Эвелин нитку мелкого жемчуга. — Сейчас, когда вы вернулись домой, мэм, Истчерч должен снова стать приличным местом, подобающим высокородной даме.

Эвелин улыбнулась своему отражению в зеркале. Она сомневалась, что Истчерч станет прежним и что у нее хватит сил его преобразовать.

Кэтлин продолжала выдавать домашние сплетни, но Эвелин не слушала. Все ее существо трепетало от предвкушения. Она спрашивала себя, стоит ли вообще выходить к ужину. Зачем? Ей была совершенно понятна позиция мужа: он пытался заявить свои супружеские права, и его неукротимое желание лишь усугубляло ситуацию.

Однако, вспоминая, как он смотрел на нее в ванной, она невольно загоралась огнем.

В конце концов, именно этот взгляд заставил ее спуститься к ужину. Она убедила себя, что ничего страшного не случится, если она послушает мужа. Да, у их брака нет будущего, но после нескольких лет скорби и сердечных страданий ей не хотелось делать разрыв болезненным.

Она надела свое лучшее платье. Верхняя юбка была сшита из шелка цвета алой розы, из-под нее выглядывала нижняя юбка оттенка королевской фуксии, в тон вышивке на рукавах и шлейфе. Это великолепное платье придавало ей уверенности в себе.

Эвелин задумчиво покрутила в пальцах медальон, висевший на шее. Куда подевалась та веселая девушка, которая пришла в этот дом десять лет назад, — наивная, полная самых фантастических представлений о браке?

На деле семейная жизнь оказалась далеко не такой радостной, как она воображала. Женщина, которая сейчас спускалась к ужину, провела три года в Лондоне и видела там супружеские пары, жившие вместе по устоявшейся привычке, а не по воле сердец. Теперь, вспоминая мечты своей юности, она поражалась собственной наивности.

Основу их брака составляла необходимость сохранения аристократического титула и соответствующих привилегий. А тот брак, о котором она мечтала, должен был основываться на любви. Она любила Натана, возможно, он тоже по-своему ее любил, но их отношения не выдержали проверки на прочность и рассыпались, точно карточный домик.

Охваченная странной грустью, Эвелин спускалась по лестнице, чтобы поужинать с человеком, которого она потеряла в обломках их хрупкого супружеского союза.

Глава 20

Без четверти семь Бентон встретил Эвелин в холле.

— Добрый вечер, мэм, — сказал он и указал по коридору направо: — Его сиятельство ждет вас в комнате для завтраков.

— Почему там?

— Так велел его сиятельство, — только и ответил Бентон. Подозрительно покосившись на дворецкого, Эвелин направилась к мужу. Бентон шел рядом.

— А что там, какой-то сюрприз? — предприняла Эвелин новую попытку.

— Я не имею права это говорить. Мне пригрозили увольнением, если я скажу хотя бы слово о том, что ждет вас в комнате для завтраков, или не заменю на втором этаже парафиновые свечи на восковые.

— При чем тут свечи?

— Это второе условие, которое я должен выполнить, если хочу остаться на прежней должности.

Эвелин улыбнулась. Ее всегда восхищала безграничная преданность Бентона графу.

— Вот и пришли, — объявил Бентон и взялся за ручку двери. — Хорошего вам вечера, леди Линдсей.

— Ты что, уходишь? — растерялась Эвелин.

С невозмутимым лицом дворецкий открыл дверь и отступил в сторону.

Пахнуло ароматом лаванды: Эвелин заглянула в комнату и восторженно ахнула: все помещение было наполнено цветами и зеленью. Комнату украшали пальмы и декоративные кусты в кадках, принесенные из солярия. Между ними стояли вазы с тепличными цветами. В углу висела клетка, в которой с жердочки на жердочку перепрыгивали три щебечущие канарейки. В дальнем конце комнаты полыхал камин.

Эвелин вошла в комнату. Перед камином на ковре лежала зеленая скатерть. Вокруг нее полукругом были разбросаны большие мягкие подушки. В центре зеленой скатерти возвышалась корзина, накрытая льняной салфеткой. Пожалуй, самым удивительным был большой зонт — из тех, что слуги выносят на улицу и ставят на пригорке, чтобы укрыть дам от солнца.

— Это что, пикник? — спросила она, ни к кому не обращаясь.

— Ты угадала.

Она обернулась. Натан стоял, прислонившись спиной к буфету у стены напротив камина. Скрестив руки на груди и выставив одну ногу вперед, он внимательно наблюдал за ее реакцией.

— Не понимаю, — пробормотала Эвелин.

— Когда-то ты призналась, что любишь пикники. В это время года я не мог устроить его на природе, однако здесь есть все необходимое, мэм.

«О Боже!»

— Натан, это… — Она не могла подобрать слово. Безумие? Или чудо?

— Чего-то не хватает?

— Прежде всего — солнца, — ответила она, скрестив руки на груди.

Натан вскинул темную бровь и указал наверх. Эвелин подняла голову. На потолке было нарисовано голубое небо, по которому плыли белые легкие облачка.

— Что-то новенькое, — заметила она с легкой усмешкой.

— Это идея Бентона, — сказал он, сделав легкий жест рукой. — Вот деревья, — он указал на пальмы и декоративные кусты в кадках, — и чудесная лужайка. — Он кивнул на зеленую скатерть, лежавшую на ковре. — Все признаки пикника налицо.

Да, ему пришлось немало потрудиться над декорациями! Эвелин вспомнила свой двадцать седьмой день рождения, когда он разбудил ее, играя на трубе под окном. Раздернув шторы и выглянув вниз, она засмеялась от радости: Натан был в костюме короля. Он отвесил низкий поклон, потом указал на белую лошадь, стоявшую сзади, — как выяснилось позже, он взял ее у Дюполей.