Скандальная связь - [11]

Мать восторженно трещит о том, какие прелестные у нее платье, шляпка и что, возможно, ее присутствие сделает «Бишопс-отель» популярным.

— Но, Гарри, держи себя в руках, — замечает она, — ты не можешь в нее влюбиться. Она не чета таким, как мы, она гораздо выше нас.

— Не волнуйся, мам. Я не могу ее себе позволить.

— Какие ужасные вещи ты говоришь! — морщится мама. — Чудовищно! Ты меня шокируешь.

— Это та самая леди, про которую пишут в газетах? — интересуется наш официант, который в данный момент стоит у буфета и ковыряется в зубах.

— Выпрямись и займись своим делом, — наставляю я его. — Да, у нее дурная репутация, но ее бывший покровитель, увы, не смог обеспечить ее иным жильем.

— Но мы же не собираемся брать с нее денег, — говорит отец. — Может, если в газетах напишут, что она здесь…

— Абсолютно исключено! — протестую я.

Мать хмурится:

— Не думаю, что это уместно, мистер Бишоп. Ясно ведь, что у бедняжки разбито сердце.

— Кому это ясно, мэм?

— Ох, перестань! — Мать замахивается на меня салфеткой. — Она очень смелая девушка, но вам, мужчинам, не понять, как умеет страдать женское сердце.

У моего отца случается отрыжка. Я борюсь с искушением повторить этот звук.

— Пап, хочешь, я посмотрю счета? — Я извлекаю волосок из подливки в моей тарелке.

Отец так и светится:

— Ты сделаешь это, мой мальчик? А то у меня возникли кое-какие проблемки…

О нет! Во что я ввязываюсь? Ведь я не понаслышке знаю, какого рода «проблемки» бывают у моего отца с гроссбухами.

* * *

Несколько часов спустя цифры уже пляшут у меня перед глазами, расплываются и таинственным образом скачут из столбца в столбец. Я снимаю очки и тру глаза.

— Пап, тут сам черт ногу сломит.

— Боже правый, неужели дела настолько плохи? Она ж с меня шкуру спустит. — Отец вновь закуривает трубку и опирается локтями на кухонный стол. У очага на теплых плитах спит поваренок, и несколько кошек уютно устроились подле него.

— Тогда пусть мама сама ведет бухгалтерию.

— Нет, я так не могу.

Я не спорю. Я по опыту знаю, что это дело безнадежное.

— Думаю, что кухарка заказывает больше масла, чем нужно, и продает излишек. В прошлом месяце они купили его столько, что можно было бы сплавить этот отель по маслу до самой Темзы, а в кухне все равно его кот наплакал. Тебе нужны счеты, пап. Ты до сих пор делаешь ошибки в сложении и вычитании.

— Мне, сынок, вполне достаточной десяти пальцев. Мой папаша прекрасно обходился только ими.

— У него не было большого пальца на одной руке.

— Что правда, то правда. — Отец кивает сквозь облако дыма.

Я дую на свежие чернила в гроссбухе, чтобы они поскорее высохли. Некоторые из проблем я решил, но я точно знаю, что стоит за бухгалтерию взяться отцу, как там снова воцарится математический хаос.

Над нашими головами звякает колокольчик.

— Это из шестнадцатой комнаты, — говорит отец, не глядя на ряд колокольчиков. Он узнает каждый из них по звуку, точно так же, как другие различают голоса. — Миссис Уоллес что-то понадобилось.

— Я схожу.

Мне не нужна свеча — я могу пройти по этим коридорами лестницам с закрытыми глазами, ведь я знаю их с детства. В гостинице уже все стихло, и я недоумеваю, что могло понадобиться миссис Уоллес в такой поздний час. Впрочем, вполне возможно, в ее жизни в это время балы и развлечения только начинаются.

Я стучу в дверь. Она открывается со скрипом, и на пороге стоит миссис Уоллес. Лицо ее подсвечено огоньком свечи.

— О, мистер Бишоп…

— Вы ожидали увидеть кого-то другого, мэм?

— Я надеялась, что придет служанка, хотя не важно, я и сама справлюсь.

В моей голове проносятся непристойные мысли о корсетах, чулках и прочих женских секретах.

— Не забивайте голову. Лучше входите, выпьем вина.

— Ну, я… — Вряд ли я могу сослаться на то, что «Бишопс-отель» — респектабельное заведение, ибо таковым он никогда не был, а теперь и подавно.

— Входите! — Она улыбается и тянет меня за рукав. — Попробуем начать знакомство заново, мистер Бишоп. Хочу, чтобы вы поняли: я не настолько ужасное создание, как вы обо мне подумали.

— Я такого никогда не говорил.

— Это и не нужно было говорить.

Она открывает дверь пошире, и я вхожу в ее спальню. В полумраке кровать кажется еще огромнее.

Перед камином стоит небольшой стол с остатками трапезы и полупустой бутылкой вина. Огонь почти погас, и только угли тлеют красным.

— Но у вас только один бокал, — говорю я. — Я принесу…

— Ах, чепуха. Выпьем из одного. Вот, я буду пить с этой стороны, а вы с другой. — Она наполняет бокал. — Ваше здоровье, сэр.

Она делает глоток и протягивает бокал мне. Я борюсь с искушением коснуться губами того места, где еще остался след ее губ.

— Мистер и миссис Бишоп очень милы, — замечает она.

— Что?! — восклицаю я. У меня перед глазами проносятся образы того, как мой отец хлебает чай из блюдца, а мать трещит без умолку, припоминая смешные случаи из моего детства, отчего я прихожу в жуткое смущение.

Она улыбается:

— О, я понимаю, вы не хотели меня сюда привозить, но нищие не выбирают, правда ведь? Если бы я заранее знала о планах семьи Чарли, то позаботилась бы о том, чтобы не попасть в такое затруднительное положение. Вот что, мистер Бишоп, я продам одно из платьев и верну вам долг.