Скандальная дуэль - [2]

Дженне было бы гораздо легче, если бы праздник состоялся в Тисл-Холлоу, фамильном имении Холлингсуортов рядом с Лонсестоном. По этикету так и полагалось, но когда леди Марнер посетила мать Дженны и предложила устроить празднество у себя, вдова ухватилась за этот шанс. Хотя долгий год траура по мужу закончился, леди Холлингсуорт не упускала возможности продлить сочувственное отношение к себе. На взгляд Дженны, мать ловко извлекала пользу из своего вдовства.

Правду сказать, сама она предпочла бы не устраивать празднеств и, если уж на то пошло, не вступать в брак. Дженна не имела желания выходить замуж, и уж тем более за Пустоглазого Руперта, как она его прозвала. Не то чтобы виконт был некрасив, совсем наоборот. Но он был напыщенным, манерным и, ходили слухи, неразборчивым в связях. Однако ее отец хотел этого союза, чтобы породнить два дома, и она должна сделать это в его память. Кроме того, независимость теперь для нее непозволительная роскошь. После того, что она совершила, она нуждается в защите. Не в вялой защите утомительного двадцатидевятилетнего зануды, каким был ее будущий муж, но в защите, которую даст его имя. Марнеры – уважаемые аристократы. Никто не посмеет обвинить жену виконта, когда ее грехи в конце концов всплывут. А это обязательно произойдет. Разве не стал достоянием гласности скандальный союз лорда Форденбриджа с мародерами спустя два года после свершившегося факта? Хоть и защищаясь, но она совершила убийство.

О том, что она сделала бы, если бы разбойник не выхватил второй пистолет, Дженне было страшно представить. В ту ночь она думала только об отмщении. Но убийство никогда не входило в ее планы. Она была полна решимости сделать то, чего не сделали представители закона: отдать виновного под суд. Даже если ее не узнали, ее видели. Все случившееся походило на ночной кошмар, только она бодрствовала и ужас был реален. Руперт – лишь страховка. Брак с ним был ловким ходом, только и всего. Дженна почти убедила себя в этом.

Весь день в Мурхейвен-Мэнор прибывали высокие и низкие фаэтоны, одноконные закрытые кареты, парные двуколки, кабриолеты с откинутым кожаным верхом, экипажи всех цветов и форм. Они запрудили круглую подъездную аллею. Глядя в окно, Дженна размышляла, как все они поместятся в каретном сарае, а Эмили, ее горничная, тем временем пересказывала подслушанные разговоры: один лакей говорил, что непоместившихся устроят в деревне на почтовой станции. Как почтовая станция справится с таким наплывом экипажей, Дженна понять не могла, а кареты все подъезжали.

– Дженна, отойди сейчас же! – сердито сказала леди Холлингсуорт. Вздрогнув от голоса матери, Дженна повернулась к ней. Вдова тоже вздрогнула и отступила. – Не надо таращить глаза, как судомойка, – сказала она. – Что о тебе подумают? Тебя могут увидеть.

– А разве не за этим все они приехали? – спросила Дженна. – Чтобы оценить меня?

– Не дерзи. Для этого нет повода, дорогая. Что тебя беспокоит? В последнее время ты очень взволнована, я тебя никогда такой не видела.

Дженна не ответила на вопрос. Она не могла рассказать матери, что темной весенней ночью на Ламорна-роуд убила человека. Это произошло всего два месяца назад, но казалось, прошла целая жизнь. Нечего и говорить, что Дженну мучила совесть. Среди юных аристократок не принято в одиночестве разъезжать по ночам и совершать гнусные убийства. К тому же не успели еще объявить о ее помолвке с Рупертом, а Дженна уже жалела об этом шаге. Не соверши она убийство, то в здравом уме никогда бы не подчинилась воле матери. Будь отец жив, она никогда не согласилась бы на это замужество, даже если оно было его самым большим желанием. Она уговорила бы отца… но Ястреб убил его, отняв у нее такую возможность.

– Там! Видишь? – сказала мать, возвращая ее к настоящему. – Да ты ни слова не слышала из того, что я сказала.

– Я слышала, мама, – вздохнула Дженна и снова повернулась к окну. – Я ищу знакомые лица. И пока ни одного не увидела.

– Увидишь, милая, – успокоила ее мать. Оглянувшись, она вытянула шею. – Вот Маркемы, леди Честер-Уайт, а там… Уорренфорды с двумя дочерьми. Ты их помнишь? Старшая дебютировала в прошлом сезоне. Как ее зовут… Ровена… Регина…

– Розмэри, мама.

– У садовой ограды карета Эклстонов. Видишь? – Леди Холлингсуорт указала в сторону подъездной аллеи, на толстом пальце сверкнул огромный изумруд. – Не успеет маскарад закончиться, как ты не только встретишь старых друзей, но и найдешь новых, важных для тебя и Руперта, дорогая. – Она огляделась вокруг и снова вытянула шею, на сей раз в сторону спальни Дженны. – Эмили распаковала твой костюм?

– Нет еще, – ответила Дженна.

Она выбрала для маскарада костюм лебедя. Знаменитая французская модистка Мари Флобер, о салоне которой на Бонд-стрит говорили исключительно в восторженных выражениях, сшила ей шелковое платье, полностью покрытое белыми перьями, и элегантную накидку с капюшоном, которая придавала рукам сходство с крыльями. Покрытый перьями капюшон с изящным клювом облегал голову как вторая кожа. Подумав о костюме, утрамбованном в чемодан вместе с платьями, вечерними нарядами и амазонками, Дженна почти услышала пронзительный возглас модистки «Mon Dieu!», вручную пришившей каждое перышко.