Скандал в личной жизни - [47]

– Надеюсь, ты достигнешь, чего хочешь, – заметил Джексон. – Он мечтал бы быть неподалеку, когда к Алекс придет признание, чтобы видеть, как отреагирует мир на эту невероятную неутомимую женщину.

Они продолжали прогулку то молча, то беседуя об университете, мечтах, искусстве, бизнесе, любви. Они шли, держась за руки, болтали и смеялись, и думали, как это здорово и чудесно – найти нового друга.

* * *

Алекс и Джексон обедали вместе три раза в неделю. Алекс постаралась приспособить свой вкус к простой и жирноватой пище в столовой, но когда Джексон предложил ей воспользоваться всем, что есть в его холодильнике и что можно жарить и парить, она согласилась, ни минуты не колеблясь.

Они разговаривали допоздна. Даже с Меган Алекс никогда не чувствовала себя настолько раскрепощенной. Своеобразие Джексона, его искренний интерес ко всем ее высказываниям, мужской склад ума сделали их беседы совершенно иными. У него был свой особый взгляд на будущее, и Алекс считала его необыкновенно замечательным.

– Я думаю, что никогда не выйду замуж, – заметила она как-то вечером.

Все происходило за несколько недель до Рождества, и окна в квартире Джексона покрывали морозные узоры. Как он и говорил, мольберты заполняли все пространство спальни и подкрадывались к гостиной.

Алекс была потрясена, увидев в первый раз его работы.

Буйство красок, текстуры и образов потрясало и обжигало. Алекс кое-что усвоила из разговоров матери об искусстве и могла понять, что у Джексона есть талант – сырой, необученный, необузданный, но свежий и волнующий врожденный талант.

– Конечно, ты выйдешь замуж, – сказал Джексон. Он работал с красками, стараясь запечатлеть Алекс на полотне, и время от времени покрикивая, чтобы она не двигалась. – Все выходят замуж.

– Я не все, – ответила Алекс, вновь меняя положение. На этот раз она прилегла на надувной матрас, расстеленный у шкафа.

– Сейчас тебе удобно? – спросил Джексон.

– Мне кажется да.

– Постарайся не шевелиться, хорошо. – Он пристально посмотрел на нее, выбирая позу, потом вновь погрузился в краски.

За всю свою жизнь Алекс и пяти минут не могла усидеть спокойно. Этот вечер не был исключением. Она села, и Джексон застонал, отбрасывая кисть.

– Извини, – сказала Алекс.

– Все нормально. Когда-нибудь, я докончу эту картину. Он сел на подоконник. – Мне хотелось бы услышать, почему ты считаешь себя недостойной любви.

– Не в этом дело. Просто, когда я представляю себя в пятьдесят лет, я не вижу никого рядом. Я закрываю глаза и вижу себя в собственном доме, читающей у камина, у моих ног лежит собака. Я оглядываю комнату, но мужа в ней нет, нет никакого мужчины, уставившегося в телевизор или читающего рядом со мной. Ты думаешь, что это – предчувствие?

– Может быть. Тебя это беспокоит?

Алекс взглянула в окно:

– Только по ночам, когда устают глаза и я не могу больше читать, а часы тикают громко, как бомба с часовым механизмом. Тогда в темноте все кажется совсем другим. Тверже, тяжелее. В другое время, когда я занята, я совсем об этом не думаю.

– Тогда побольше загружай себя. Доводи до изнеможения. Так или иначе, кому нужны копания в себе? Может, я тоже никогда не женюсь. И это прекрасно. В этом мире полно занятий, помимо любви. Все только притворяются, что любовь прекраснее и желаннее всего.

– Да, но ты встречаешься с женщинами. У тебя есть свой выбор. Я, по какой-то причине, не могу останавливаться на полпути. Если я влюблюсь, я влюблюсь по уши. И мысль, что я потеряю себя, ужасает меня.

– Мне неприятно тебя поправлять, дорогая, но ты путаешь поэзию с реальностью. Взгляни на супружеские пары вокруг. Большинство живут как кошка с собакой. Любовь – не рай.

Конечно, Джексон прав. Все связи, о которых она знала, имели свои проблемы. Любовь, кажется, никого не может сделать счастливыми, по крайней мере, надолго. Для нее лучше оставаться одной и создавать собственное одинокое счастье.

Алекс внимательно рассматривала акварель Джексона с изображением сумрачного неба Сан-Франциско. Картина была прекрасна, она очаровывала Алекс. Из всех его творений – это была ее самая любимая картина.

– Я рассказывала тебе о Меган, – сказала она. – Меган всегда так упорно стремилась к любви. Даже сейчас, когда она учится в университете, похоже, учеба – только окольный путь, только передышка до того, как она найдет нужного мужчину. Иногда, я считаю ее сумасшедшей, а иногда мне интересно, не известно ли ей что-то такое, о чем я понятия не имею. И потом, Клементина. Она говорит, что даже в Нью-Йорке, где она полностью занята работой фотомодели, Коннор не оставляет ее в покое, по-прежнему звонит и хнычет, что она игнорирует его. Когда я слышу об этом, я благодарю бога, что в моей жизни нет никого. У меня нет времени на подобную ерунду.

Джексон подошел и помог ей встать. Накинув пальто, он проводил Алекс до входной двери.

– Послушай, забудем весь этот вздор о любви и замужестве, – сказал он. – Давай будем просто друзьями, повеселимся, окончим университет и завоюем мир.

Джексон открыл дверь и вышел прежде, чем Алекс смогла удержать его. Ее рука лежала на его запястье, и она чувствовала ровный пульс под пальцами. Привстав на цыпочки, она поцеловала Джексона в щеку: