Скандал у озера - [174]

– Большое спасибо, это очень любезно с вашей стороны.

– Дорогая моя Сидони, когда я смогу вас увидеть? В следующее воскресенье? Если вы совершеннолетняя, мы можем видеться без всякого ущерба для вашей репутации. Я хотел бы пригласить вас на обед в «Шато Роберваль».

– В марте мне исполнился двадцать один год, – с улыбкой уточнила она. – До смерти Эммы мой отец был очень суров. Он потрясал нашей респектабельностью, словно оружием. Но потом все изменилось. В прессе до сих пор появляются статьи об убийстве моей сестры и суициде преступника. Наша репутация запятнана.

– Эти статьи могла прочитать Леонид Симар. Если они с Эммой были подругами, гибель Эммы не оставит ее равнодушной. Сидони, не опускайте руки. Возможно, совсем скоро вы узнаете что-нибудь о ребенке.

Успокоившись, девушка ускорила шаг, однако споткнулась о камень и случайно задела Журдена. Он поймал ее и прижал к себе. Девушка почувствовала предательскую слабость, ей захотелось ласки.

– Могу я вас поцеловать? – прошептал он ей на ухо.

– Нет, нет, еще нет, не так скоро, – пробормотала она.

– Я подумал о поцелуе в щеку, перед тем как мы дойдем до вокзала, – заверил он Сидони.

Она посмотрела на него, не зная, шутит он или нет. В его светло-карих, орехового цвета глазах светилась искорка лукавства.

– Правда? Я вам не верю, – ответила она. – Как по мне, еще слишком рано. Не люблю, когда меня торопят.

– Простите меня! Я буду ждать этого невинного поцелуя до Нового года, если мы проведем его вместе.

Он отпустил ее и зашагал дальше, спрятав руки в карманы. Сидони подумала, что ему не хватает храбрости. Отдавая себе отчет в том, что противоречит сама себе, она ускорила шаг, чтобы с ним поравняться.

– Журден, время праздников еще нескоро. Если вы рассчитывали на поцелуй в щеку, то я не против.

Он сдержал улыбку, но по его озорному выражению лица Сидони поняла, что его развеселило то, как быстро она передумала.

– Вы, наверное, считаете меня недотрогой! – стушевалась она.

Полицейский остановился и посмотрел ей в глаза. С серьезным выражением лица, со сдержанной страстью в голосе он произнес:

– Сидони, если бы вы были одной из тех девушек, которые бросаются на шею мужчинам или же специально провоцируют их, для того чтобы потом оттолкнуть, сегодня меня бы здесь не было. Когда мы с начальником зашли к вам в дом, когда я вас увидел, мое сердце забилось быстрее. На меня словно снизошло озарение, и я страдал, оттого что обстоятельства нашей встречи были столь печальны. Этим вечером я буду довольствоваться мечтой о поцелуе в щеку. Меня радует ваша серьезность, ваша мудрость. Вы можете не беспокоиться – я не стану докучать вам своими желаниями.

– Желаниями? – удивилась она. – Но, Журден, вы не сделали ни одного нетактичного движения, и я благодарю вас за это.

Он бросил встревоженный взгляд на наручные часы:

– Мне нужно поторопиться, Сидони. Позвольте еще раз пригласить вас в следующее воскресенье на обед в «Шато Роберваль». Вы не будете возражать, если я приеду за вами с мамой? Она так любит автомобильные прогулки! Я планировал пообедать втроем. Так вы смогли бы ближе с ней познакомиться.

Все было продумано до мелочей, в соответствии с нормами морали и приличия. Преисполненная радости, девушка уже предвидела долгую помолвку, а через два года – свадьбу.

– Я охотно принимаю ваше предложение, Журден. Ваша мама замечательно проведет время, да и я тоже.

Она подошла к нему, побежденная, и, закрыв глаза, подставила правую щеку. И в тот момент, когда он наконец решился запечатлеть на ее атласной коже скромный поцелуй, Сидони повернула голову. Их губы на несколько секунд соприкоснулись.

– Простите меня, – пробормотал он. – Я не хотел. Вы повернулись и…

– Я сделала это нарочно, – краснея, призналась она.

Не дожидаясь его ответа, она бегло запечатлела на его губах короткий поцелуй. У Журдена хватило вежливости промолчать, но он обратил к ней широкую ослепительную улыбку.

Они подходили к вокзалу, держась за руки, словно жених и невеста.

Сен-Прим, ферма Клутье, воскресенье, 8 июля, 1928, шесть часов вечера

Альберта сидела под широким навесом, надежно защищавшим крыльцо от солнца, дождя и снега. Лорик спустил с чердака лавочку со спинкой, сооруженную отцом с десяток лет назад. Шамплен, чья рука покоилась на плече супруги, заметил по этому поводу:

– А раньше я был неплох в столярном деле!

– Это правда, напрасно мы не использовали эту лавочку – она удобная. На ней я могу поджидать возвращения Сидони.

– И все же судьба так лихо чудит с нами! Наша дочь и помощник начальника полиции Роберваля! Черт возьми, да это заткнет кое-кому из деревенских глотки!

– Шамплен, не бранись. Ты так старался красиво говорить перед нашими детьми, когда они только начинали лепетать. Продолжай в том же духе.

Супруг с восхищением посмотрел на Альберту. На заре его пятидесяти лет Господь сделал ему неожиданный подарок – наконец Шамплен познал разделенную любовь. Убедившись в том, что во дворе никого нет, он поцеловал жену в шею, за воротником под волосами.

Придя в волнение, Альберта на миг прикрыла глаза. Странно было познавать удовольствие так поздно, это ее поражало. Отныне она спешила как можно скорее укрыться в интимной полутьме супружеской спальни. Каждая ночь ее пресыщала, даже если супруги сразу же засыпали, обнявшись, упоенные ласками.