Скандал у озера - [168]

– Ты тоже злая, – проворчал он. – Не хочу тебя видеть, уходи. Теперь у Пакома больше никого нет.

Слабоумный съежился, изображая ребенка, которого наказали. Его нижняя губа дрожала, как будто он едва сдерживал слезы.

– Почему ты так говоришь? – спросила она.

– Мама забрала красивую сумку Эммы, ты – платок. Ты злая, ты плохая девочка.

Жасент моментально приняла решение. Теодор Мюррей признался, что это он подарил Эмме белую кожаную сумку. Никто не заметит, что сумки нет.

– Паком, я пообещаю тебе кое-что. Возвращайся сюда в это же время, и я верну тебе и сумку, и платок. Еще я принесу тебе пакетик конфет. Какие тебе больше нравятся – лакричные или карамельные?

Паком посмотрел на нее, все еще прикрывая руками исказившееся лицо. Его взгляд напоминал взгляд загнанного животного, которое боится, что его побьют.

– Я не причиню тебе вреда, – заверила Жасент. – Ты оказал мне большую услугу. Ты помог мне понять, что случилось с Эммой… Я хотела поблагодарить тебя, но как только ты меня видел, сразу же убегал. Ладно, я тебе досаждаю. Я оставляю тебя в покое, мне нужно поговорить с Матильдой.

– Она злая, не ходи туда…

– Я обязана. До свидания, Паком. И не забудь: завтра, на этом месте. Если забудешь, я все равно найду тебя в деревне.

Жасент ушла, она чувствовала себя неловко и не переставала думать о нелепых словах несчастного дурачка. Спустя пять минут она уже стучала в дверь дома Матильды.

– Входи, Жасент.

– Ты знала, что это я? – удивилась девушка.

– Конечно, я видела, как ты идешь по площади. Я уже покормила господина кюре – он сегодня уставший. Ему захотелось пораньше поужинать и лечь. Что-то здесь не так.

– Что не так? Между нами с тобой?

– С господином кюре. Я чувствую, как он слаб. Что-то гложет его изнутри. Думаю, это злокачественная опухоль. А теперь, мадемуазель, если тебе есть в чем меня упрекнуть – не стесняйся. Но прежде заруби себе на носу: я и в самом деле твоя подруга.

Жасент в растерянности села за стол, покрытый белой полотняной скатертью с тканым узором. Она провела указательным пальцем по ткани.

– Ты никогда не стелешь скатерть, но это так красиво. Ты ждешь гостей? Может быть, Пакома? Я застала его под яблоней Озиаса Руа, он был красиво одет, чисто выбрит и казался очень печальным.

– Он сказал тебе что-то конкретное?

– Паком? Как ты себе это представляешь? И все же он поговорил со мной, назвал тебя злой, да и меня заодно.

– Брижит Пеллетье привела своего сына на консультацию к доктору в Робервале, специалисту по психическим заболеваниям. Должно быть, они поссорились из-за того, что Паком должен быть вымыт и хорошо одет. Паком ненавидит уезжать из деревни так же сильно, как и проходить осмотр у доктора. Сойдя с поезда, они с матерью прошли мимо моего дома. Паком хотел войти, но мать его отругала. Я не хотела перечить Брижит, я сказала бедному парню, чтобы он возвращался завтра. Этого было достаточно, чтобы он назвал меня злой. Мне его жаль – он думает не так, как мы. А все потому, что при родах ему не хватило воздуха!

Матильда сделала усталый жест. Затем взяла бутылку карибу и два стакана:

– Мне нужно расслабиться. Выпьешь со мной?

– Да, мои душа и разум не на месте. Буду откровенна: Сидони не верит твоим словам о малышке Анатали. Она привела нам с мамой беспощадный довод: у тебя никаких доказательств. Я использую термины, которые могли бы употреблять в полиции, но, возможно, скоро у меня будет зять-полицейский. Поэтому…

– Господи, они будут прекрасной парой, когда поженятся. Вот уж те, кого будут заботить приличия.

– Ты видишь их вместе через какое-то время? Матильда, я не сомневаюсь в твоих предсказаниях, не сомневаюсь в том, что подсказывают тебе твои карты. Вот только я предпочла бы, чтобы касательно Эмминого ребенка ты ошибалась. Кстати, о маме. Зачем ты намекнула мне, что она могла забеременеть? Нам не удалось поговорить об этом – пришел Жактанс с тремя своими сыновьями.

Целительница с загадочным видом не спеша потягивала вино. Жасент воспользовалась этим, чтобы всмотреться в черты ее лица и попробовать разгадать ее тайны: о ее молодости и образовании, обо всех тех, кто приходил к ней за помощью в лечении заболеваний или же с целью узнать хоть что-нибудь из того, что уготовано им судьбой. Она заметила несколько седых волосков, затерявшихся в черных как смоль косах Матильды, а еще – морщинку между бровей. Невзирая на возраст, Матильда оставалась красивой, статной женщиной, от которой веяло добротой и состраданием.

– Ты закончила меня изучать, барышня? – тихо спросила хозяйка. – Или ты ищешь признаки дьявола?

– Прошу тебя, не говори так! Я любовалась тобой. Ты знаешь многое о людях, обо мне, о моей семье, но никогда не рассказываешь о своем прошлом.

– Оно не стоит того, чтобы о нем говорили. Итак, зачем ты пришла?

– Я хотела тебя увидеть, выпить стаканчик твоего замечательного карибу и немного поговорить. Матильда, с тех пор как умерла Эмма, ты меня поддерживала, выслушивала, давала советы. Ты сказала мне, что хотела бы иметь такую внучку, как я, и я в свою очередь была бы счастлива считать тебя своей приемной бабушкой. Мы были подругами и…