Скандал у озера - [153]

– Тем лучше, – ответила Сидони. – По крайней мере, нас никто не побеспокоит.

Девушка искоса посмотрела на группу мужчин, и этот взгляд развеселил Жасент.

– Идем, пройдемся немного, – сказала она сестре. – Чего ты боишься? Мы в цивилизованной стране, Сидо. И дай мне нашу сумку, ты прижимаешь ее к себе, словно щит. Полюбуйся пейзажем. Смотри – тучи рассеиваются, видны просветы голубого неба. Берег теперь далеко.

– Я и не думала, что наше озеро такое огромное… Такое ощущение, будто мы отправляемся в море. Может быть, мы высадимся во Франции. И поедем в Париж!

Они принялись тихонько смеяться, шагая по палубе неуверенными походками – массивное судно пошатывалось на довольно-таки высоких волнах. Добравшись до носа парохода, они молча обняли друг друга за талии, очарованные необъятностью озера, на поверхности которого уже начинали мерцать танцующие блики застенчивого солнца.

Сен-Прим, ферма Клутье, тот же день, десять часов утра

Шамплен Клутье посмотрел на старые часы, стоящие на краю буфета. Затем в раздумье почесал бороду.

«Девочки уже наверняка на борту парохода! – подумал он. – Но я не знаю, когда они прибудут в Перибонку».

Дом казался ему непривычно пустым. Альберта проснулась очень рано, чтобы проводить дочерей в дорогу, а после поднялась к себе отдохнуть. Он видел, что супруга избегает его, укрываясь в своей комнате, – новая ее причуда, к которой Шамплен, однако, питал уважение.

– Эта тишина мне не нравится, – проворчал он, наливая себе чашку горячего чая.

Он тосковал по громким шагам Лорика, от стремительной ходьбы которого сотрясался пол, по суетящейся у печки фигурке Сидони и даже по специфическому однообразному стрекоту ее швейной машинки.

«Близняшки укоренились здесь, с нами. Мы привыкли к тому, что Жасент и Эмма далеко от нас, – угрюмо подумал он. – Пойду-ка я лучше в Grand Café, поболтаю немного с соседями».

Однако Шамплен очень быстро отказался от этой затеи. Озиас Руа помог ему устроиться на работу в сыроварню – директор проявил вежливость, ни разу не упомянув о речи кюре, которую он слушал наравне с другими прихожанами деревни. Однако завсегдатаи кафе могли завести разговор об убийстве Эммы. Поэтому Шамплен предпочел не лезть на рожон.

«Интересно, спит ли Альберта? – подумал он, бесцельно шатаясь по кухне. – Или, может, она ждет, чтобы я вышел, перед тем как ей спуститься?» Он решил это проверить, сохраняя смутную надежду на то, что супруга не спит и что ему удастся немного поговорить с нею. Еще никогда он не поднимался по лестнице так бесшумно и никогда еще не поворачивал ручку двери так тихо.

Толстые льняные шторы приглушали слабый свет все еще туманного утра. Растянувшись под одеялом, его супруга мирно спала: одно ее плечо было оголено, рука подложена под голову. Перевязанные лентой волосы темными волнами спадали на подушку.

Шамплен замер на пороге комнаты, смутившись, словно застал жену за неподобающим занятием. Он собирался уже уйти, когда Альберта издала во сне слабый стон.

– Тебе плохо? – тихо спросил он.

Ответа не последовало, но мужчина, будучи не в силах оторвать от супруги взгляд, все так же бесшумно сделал шаг вперед, затем еще шаг.

– После того как Эмма умерла, я очень испугался за твой рассудок и твой внешний вид, – прошептал он. – Ты все время болела…

Но эти слова были только предлогом. Он изнывал от желания приблизиться к ней, любуясь ею в эти минуты полного забытья, когда ее душа, отправляясь в мир сновидений, таится за закрытыми веками. Подойдя к кровати, он не мог оторвать глаз от ее лица. Его взволновало то, каким юным и нежным показалось оно ему. Он с удовольствием дотронулся бы до ее хрупкого округлого плечика, приоткрытого под атласной сорочкой с тонкими бретельками – предметом нижнего белья супруги, который не был ему знаком.

– Ты почти не изменилась, – вздохнул он. – Все такая же красивая.

Внезапно его охватили тревожные мысли: супруга действительно спала глубоким сном. «А если она приняла таблетки? Нет, те, что были в Эмминой сумке, я бросил в печь», – успокоил себя он.

Шамплен продолжал ласкать супругу взглядом и вскоре оказался во власти желания. Альберта никогда не отказывала ему до последнего времени, когда заставила его спать в комнате Лорика. Однако происходило это всегда по вечерам, в темноте или сумраке, по заведенному порядку. Когда он ее хотел, то подходил к ней, приподнимал низ рубашки и гладил бедра. Она покорно позволяла проникнуть в себя, не выказывая ни наслаждения, ни отвращения. Все заканчивалось быстро, удовлетворив свое желание, Шамплен уходил.

– Господи, я тебя не заслуживаю, бедная моя, – прошептал он, аккуратно присев на край кровати. – Раз уж ты так крепко спишь, я могу рассказать тебе то, о чем никогда не решался. Ты не услышишь моих слов, но они по меньшей мере не будут больше мучить мое сердце, сердце, которое так сильно тебя любит. И уже столько лет!

Он замолк и оглянулся. Никого: все та же непривычная тишина пустого дома.

– Альберта, двадцать четыре года назад я плохо с тобой обошелся. Ты громко прокричала мне это в лицо в присутствии детей, но я все понимаю. Я часто упрекал себя в том, что натворил. Если бы я не напился так сильно в тот вечер, я бы не совершил над тобой насилия и, возможно, ты бы вышла замуж за того парня, который тебе нравился. Но кто знает, была бы ты с ним счастлива? Одно я знаю наверняка: он не мог бы любить тебя больше, чем я. Я жил только ради того мгновения, когда повстречаю тебя в деревне или на берегу озера. Брат и его приятели твердили мне, что я тебе безразличен. И тогда я взял тебя силой, я украл у тебя свободу.