Скандал - [10]

Она спустилась по лестнице и через несколько мгновений очутилась в бальной зале. Как только толпа заметила ее и всколыхнулась волной, в зале воцарилась тишина. Среди белого сатина и напудренных париков ее алое платье казалось еще ярче. Красавица прошла через стайку девушек, которых только что во всеуслышание объявила дурочками, и, затаив дыхание, приблизилась к Генри Шунмейкеру.

– Кто позволил вам войти? – поинтересовалась она без тени улыбки. Потом резким движением подбоченилась, отчего золотые, в цыганском стиле браслеты с мелодичным звоном упали на запястье. – Вы не в костюме! А в приглашении было ясно сказано, что бал костюмированный.

Генри повернулся к ней с изумленным лицом, даже не озаботившись кинуть взгляд на свой черный фрак и брюки.

– Мисс Хейз, неужели я допустил ошибку? Видите ли, я сегодня не успел перебрать почту, но пташка нашептала мне, что здесь будет бал…

Поговаривали, что Генри всегда платил музыкантам вперед, поэтому они частенько начинали играть вальс, предоставляя ему возможность закончить разговор. Вот и теперь полилась музыка, и Генри мягко кивнул Пенелопе. По ее лицу скользнула улыбка, но через мгновение девушка вновь напустила на себя строгий вид. Он не отрывал от нее глаз, пока они рука об руку шли в центр залы.

Пару мгновений толпа молча наблюдала за ними, зачарованная танцем блистательной пары. Но Пенелопа прекрасно умела вызывать зависть, а ее кузены и друзья не могли просто стоять и ревновать. Так что постепенно и другие, менее яркие пары присоединились к ним, расцветив сияющим мраморный пол разноцветными вихрями.

И, тем не менее, взоры всех гостей были устремлены на танцовщицу фламенко и денди во фраке. Пенелопа знала, как много любопытных глаз смотрит на нее, поэтому во время танца старалась говорить сдержанно и спокойно.

– Зачем вы послали мне ту записку? – спросила она, слегка наклоняя голову при повороте.

– Хотел поддразнить вас, – ответил он, – Тогда вы определенно обрадовались бы моему появлению.

Пенелопа на мгновение задумалась, но что-то в его живых и глубоких карих глазах подсказало ей, что он солгал.

– Вы были где-то еще, прежде чем пришли сюда, не правда ли?

– Да ну! Почему вы так решили? – ответил он с хорошо разыгранным удивлением, – Об этом танце с вами я мечтал весь день.

– Лжете вы превосходно, – заметила она ему, – Но я была уверена, что вы придете.

Генри беззаботно посмотрел на Пенелопу и промолчал. Он просто чуть крепче приобнял ее за талию и продолжил вести сквозь толпу. И в тот миг она вдруг почувствовала, что они уже принадлежат друг другу, что их ничто не разлучит. И все остальные девицы уже могут рыдать в свои шелковые платочки при мысли, что Генри Вильям Шунмейкер женат.

Вальс показался ей победным маршем, играющим в ее честь, звучащим лишь для нее. Она могла бы танцевать так вечно. Могла бы, если бы за спиной Генри не появилась массивная фигура его отца и не прервала танец.

– Простите меня, мисс Хейз, – отчеканил старший Шунмейкер невозмутимым ледяным тоном.

Все остальные кружились в вихре танца, а Пенелопа застыла в центре всего этого великолепия. Она чувствовала, что теряет самообладание, но каким-то образом смогла сдержаться. Другие танцоры делали вид, что ничего не замечают, по, конечно же, все видят ее замешательство. Интересно, смотрит ли сейчас на нее Элизабет? В этот вечер она планировала открыть лучшей подруге свою тайну и уже с замиранием сердца предвкушала, какие бурные страсти вызовет ее признание. И вот весь ее сценарий разрушен, все пошло не так. Великое представление было сорвано внезапным появлением этого мерзкого наглого старикашки.

– Мне придется увести Генри отсюда. Дело не терпит отлагательства, и мы, к сожалению, должны немедленно вас покинуть.

Инстинктивно Пенелопа улыбнулась и вежливо склонили голову, хотя ее разочарование невозможно было описать словами.

– Конечно, – спокойным голосом ответила она. И потом несколько мгновений, стоя в центре ослепительной залы, закусив губу и пытаясь сдержать подступающие слезы, наблюдала, как ее будущий муж стремительно растворяется в толпе, среди всех этих обычных людишек. Пенелопа знала, что для нее этот вечер, к сожалению, уже закончился.

4

НАСТОЯЩИМ УДОСТОВЕРЯЮ, ЧТО Я, ВИЛЬЯМ САКХАУЗ-ШУНМЕЙКЕР, ОСТАВЛЯЮ ВСЕ СОСТОЯНИЕ, ОПИСАННОЕ НИЖЕ И ВКЛЮЧАЮЩЕЕ ВСЕ МОИ ПРЕДПРИЯТИЯ, БУМАГИ, СОБСТВЕННОСТЬ И ЛИЧНОЕ ИМУЩЕСТВО _________.

Генри Шунмейкер еще пару секунд делал вид, что изучает листок бумаги, и потом поступил так, как обычно поступал, столкнувшись с чем-то чересчур серьезным или слишком скучным, чтобы в это вникать. Прекратил кусать губу своими белоснежными зубами и преувеличенно громко засмеялся.

– Бред какой-то, – сказал он, – И ради этого мы покинули бал?

Вильям Шунмейкер, грузный мрачный мужчина с густыми темными бакенбардами и тщательно выкрашенными в черный цвет волосами, зловеще уставился на сына маленькими пронзительными глазками. Из-за частых приступов ярости кожа его была покрыта красными пятнами. Тем не менее любой мог разглядеть: в этом немолодом уже человеке прекрасные аристократические черты, передавшиеся сыну.